Приватный танец для темной лошадки

— Так не прятался я. Так, отдыхал. Просто мужик один ко мне подошел, — дядька, видимо, не заметил подвоха и принялся подробно повествовать. — Говорит, жена его из квартиры выставила, на развод подала. Его тоска заела. Жена вроде как уехала, а у него ключи есть. Ну и попросил в квартиру зайти, фотографии забрать и бумаги какие-то. Сказал, бери все документы, что в шкапе. Грымза у него паспорт забрала, а он страдает, сердешный. Мало того, что об ней думает, так она ему еще с документами проблем организовала. Мыслимо ли так издеваться над хорошим человеком?

— А что же в нем хорошего было?

— Платежеспособный. Делов на пять минут, а денег дал прилично.

— Почему тебя не смутило, что дядя сам мог за фотографиями зайти? И как ты в квартиру проник?

— Так он сказал, что соседи там сволочи. Его увидят — жене донесут. А у них с нею контры, она только и ждет, чтобы ментов на него натравить. И вообще, чего я буду вникать. Мне сказали — я пошел. Денег дал, и вообще, у него ключ был, значит — правду говорит. У домушника обычного ключ откуда? У тех только отмычки и ломики. То-то же, девки.

— История не выдерживает никакой критики. Сейчас ментов вызову, посмотрим, как ты станешь петь, — зашипела Люська. — Говори правду: ты муж той шаболды, что с моим Крышкиным кувыркалась? Наверное, пришел мстить, но не застал голубков дома? Оно и понятно. С такой пьянью жить — баба твоя и пошла по мужикам.

— Да нет у меня никакой жены! Девки, так вы кто? Не пили мы с вами, точно, — тут он пощупал рукой шишку на голове, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на озарение. — Погоди, это вы меня по голове того… вспомнил!

— Лучше бы не вспоминал, алкаш, — пробубнела Люська, резко заскучав.

— Вы вот что, девки, я пойду. Меня Клавка ждет. А ваших делов я не знаю, вы со своим мужиком сами разбирайтесь. Понял я все, жена ты его, — тут он ткнул в меня пальцем. — Он так и говорил: красивая, но злая, как собака цепная.

Я возмущенно фыркнула.

— А я что, некрасивая? — обиделась Люська, пнув пострадавшего ногой.

— А вы, мадам, вообще вне конкуренции, — склонив голову, пробормотал болезный. Выглядело это сомнительным комплиментом.

— Как этот твой мужик выглядел-то? — зачем-то спросила я алкаша, чтобы разрядить обстановку.

— Ну, обычный, высокий, а так не помню, темно было, а он в шляпе и в шарфик кутался. Вроде хромал немного. Да и не рассматривал я его, зачем мне твой мужик. Вот вы — другое дело. Красавицы, — расцвел он улыбкой, демонстрируя отсутствие одного зуба. — Мне бы за моральный ущерб только, немного. Можно жидкой валютой. Как-никак, здоровье пострадало, — тут он театрально приложил руку к голове и даже закатил глаза.

— Зачем вам в вашем возрасте здоровье? — пророкотала Люська, а мужик оскорбился.

— Это в каком таком возрасте, извините-простите?

— Тебе поди лет шестьдесят, дядя, а все туда же: пьешь горькую, лазишь по чужим квартирам и Клавку свою от Зинки не отличишь.

— Вообще-то мне тридцать пять, — оскорбился он. — И я спортсмен, хоть и бывший. Пью с горя, потому что невеста меня бросила. Имею право. А так я очень даже хороший. И домовитый.

— Литрбол исключили из Олимпийского списка, — скривилась Люська, а оппонент обиженно засопел и погрозил ей кулаком. Почуяв, что назревает конфликт, я выдвинула ценную мысль о такси. И только тут вспомнила, что мне надо спешить в кафе, к Васе.

Мужик (как оказалось, его звали Гриша) попробовал встать, но тут же припал на обе ноги.

— Ноги отказали, положите меня на лавку, — заголосил он, а Людка скривилась, осознав, что нас ждут испытания. Я выразительно глянула на часы, а подружка выдала:

— Лелька, дуй в кафе, познакомишься с Васей, поболтаете по душам. А мы туточки с Гришкой обождем, пока его ноги в себя придут. Тащить его на себе до такси у меня вообще нет сил.

— Будем на связи, — моргнула я, махнув на прощание рукой. Оставлять Люську с этим типом не хотелось, но она женщина сильная. Уж за себя постоять-то точно сумеет.

* * *

Опасливо оглядываясь, переживая за подругу и проклиная Люську почем зря одновременно, я заглянула через окно в полупустынное в этот час кафе. Перед тем как Люська отправила меня вон из беседки, я успела-таки задать ей мучивший меня вопрос: как я узнаю Василия? На что Люська лаконично ответила:

— Подходи к самому красивому — не ошибешься. Я бы его себе забрала, но он, шельмец, блондинок предпочитает.

— А вот и он, самый красивый из ныне живущих мужчин, — мрачно пробормотала я, заприметив в углу сутулого мужчинку в безрукавке, опасливо дующего на чашку кофе. Вдохнув, как аквалангист перед погружением, я решительно распахнула дверь: пора, в конце концов, покончить с этим и ехать домой. Сегодняшний вечер меня изрядно утомил, а еще я мстительно подумала, что теперь у Люськи не будет повода стращать меня Василием каждый раз, когда моя личная жизнь летит под откос. Так и есть: очки, милые проплешины и редкая растительность на лице, претендующая называться бородкой. Вот оно, счастье, и нет его краше…