Приватный танец для темной лошадки

Люська же вновь меня удивила, потому что ничуть не смутилась и резко одернула шторку. Я приоткрыла один глаз и тоже уставилась на труп. В поддоне лежал какой-то незнакомый лохматый мужик. Первое, что я поняла, — от него невыносимо несло перегаром. Одет он был в темные джинсы и футболку, на ногах его сиротливо притулились сланцы. Словом, убитый здорово напоминал алкаша с приличным стажем.

— Слава Богу, не баба. Что он тут делает? — икнула Люсильда, видимо, пребывая в прострации.

— Что ты наделала? Это что за хук справа? Я так и знала, что идти сюда не стоит. А все ты: пойдем, пойдем, — отступая назад, я тихо, но уверенно близилась к истерике.

— Мамочки, я его убила… — дошло до нее наконец.

— Что у тебя за манера такая — людей по голове бить?

— Так первая реакция же… Я как зашла, смотрю — на тебе лица нет, а ты на ноги тычешь. Ну я и… Защищалась, короче.

— Ага, это мы в милиции рассказывать будем, когда нас за убийство сажать станут. Так и скажем: шли мы мимо, дай, думаем, зайдем, проведаем квартиру Палны. А тут на нас алкаш напал, в ванной. И мы, в целях самозащиты, решили его убить. Гантелей.

— Если бы я его не ударила, он мог нас прикончить первый, — неуверенно заныла она.

— Мог, но не прикончил же. Мы минут десять в квартире были, а он тут прятался. Значит, особо встретиться с нами не желал… Таился. Надо было уйти потихоньку. Зачем я только тебя послушала и полезла в чужую квартиру!

Тут мы вспомнили, что до сих пор находимся в этой чужой квартире и разом прекратили пререкания. К тому же, на несколько этажей ниже послышался вой и грохот: складывалось ощущение, что там роняли бегемота или даже кого-то покрупнее.

— Надо сматываться, желательно поживее, — подала я ценную мысль. — А то заметут в чужой квартире, да еще и с трупом.

— Может, он все-таки живой? — робко спросила Люська.

— После такого удара живых не бывает, — огрызнулась я, переходя на зловещий шепот. — Хочешь, пощупай ему пульс или сделай искусственное дыхание, а меня уволь.

— Не хочу, — испугалась она. — А ты? Ты же врач, хоть и животный. Ты же клятву давала. И что, бросим его здесь? Пална приедет завтра вечером, ментов вызовут, а тут полно наших отпечатков. Вот что я тебе скажу, подруга… Его надо отсюда вынести!

— Да ты вообще спятила? — тут я все-таки возвысила голос. — Как мы его вынесем? Такой кабан. А соседи? Нас же заметут, мы и спуститься не успеем.

— Потащим на себе, потихоньку. Чуть что, скажем, что он пьяный. Никто и не заметит. Вон, кепочку ему набросим, шарфиком замотаем, будет как новенький.

Она и впрямь сбегала в прихожую, полезла на антресоли, и труп обзавелся кепкой Палны с надписью «Барбери» и кашне в крупную розу. Выглядело это впечатляюще, но мужик даже при параде не выглядел более живым.

Я стояла на своем, предлагая сматываться, но Люська стала напирать на отпечатки пальцев. Пришлось сдаться. Подхватив мужика на плечи, мы выволокли его на лестницу и усадили на ступеньки, пока Люська тихонько захлопывала дверь.

И тут начались форменные мучения. Спускать труп с пятого этажа оказалось весьма затруднительно, тем более, что помогать он нам не спешил. Я каждую секунду ожидала нападения соседей, но мы успешно добрались до второго этажа. Немного воспрянув духом, я даже предложила сделать передышку. Мы усадили нашего дядю на ступеньки, а подружка начала жаловаться на сорванную спину:

— Это же надо, боров. Тащи его на себе. Навязался на нашу голову…

— Хочу тебе напомнить, что это ты его по башке хряснула. Стоял себе человек, никого не трогал. Может, душ хотел принять. И вообще, может, это кавалер Палны? А мы его прибили.

— Нет у нее никого, я бы знала. Она в бухгалтерии любит трепаться, так что про мужика бы не смолчала. Да и молодой этот для нее. Одна она, не везет бабе в личной жизни. Был у нее какой-то армянин, от которого она Кольку родила, да и тот женатиком оказался. Так и не развелся вроде. Вот судьба…

— Сын весь в отца, — буркнула я, намекая на то, что Коля Крышкин тоже не разведется. Но Люська только рукой махнула.

Тут дверь квартиры напротив открылась, мы синхронно заткнулись, и я сделала слабую попытку врасти в стену. Не вышло. Из образовавшейся щели показалась голова бабки, по виду и характеру — родной сестры горгульи.

— Опять у Рыбаковых пьют? Сколько можно, ночь-полночь не спится. Вот же алкашня проклятая. Пошли вон с площадки, я сейчас полицию вызову!

При слове полиция мы разом обрели второе дыхание, подхватили под мышки мужика и ходко потрусили вниз. При этом Люська вдруг загнусила не своим голосом: «Одинокая ветка сирени» и даже пару раз икнула.

— Ты чего? — зашептала я, опасаясь, что ее рассудок не вынес потрясений и дал слабину.

— Имитирую алкогольное опьянение. Пусть бабка думает, что мы от Рыбаковых.