Привет, Яга! — 2

Подумав о сахаре, я посмотрела на полки с крупами. Мой помощник, хоть и задумчивый в последнее время, успел натаскать в дом продуктов на год вперед. У меня возникло желание порадовать его хоть немного… если получится.

Я взяла с полки банку с мукой и поднапрягла память. Чего там еще по рецепту требовалось? Надо вспомнить, как бабушка это делала.

Полчаса спустя удивленный Василий заглянул ко мне через плечо. Сердце ёкнуло, но я мужественно продолжала размешивать тесто.

– Что это будет? – спросил он.

– Да, просто оладушки, – ответила я, как можно равнодушнее.

– Так ты готовить умеешь?

– Да… конечно!

Если пытаешься что-то скрыть, лучше отвечать быстро, не задумываясь.

– Интересный рецепт… – протянул Васька и принюхался.

– Так бабуля делала. Она меня научила. А ее – старшая сестра. Это наше семейное блюдо.

– Понятно. Ты уверена, что муки побольше не надо?

– Разумеется! Не мешай мне мешать.

Васька поднял руки вверх в знак того, что сдается, и пристроился за барной стойкой. Дай волю, он бы еще попкорном запасся. Нашел шоу!

– Ты, может, пока пойдешь? Позову потом, – попробовала я отделаться от его внимания, но помощник только затряс головой и заявил, что такого он пропустить никак не может.

Как ни странно, но блинчики, которые у меня в результате получились, выглядели и пахли вполне съедобно. Я сложила их стопкой и начала накрывать на стол.

За окном смеркалось. Нас, к счастью, никто не беспокоил. Я поймала себя на мысли, что мы сейчас похожи на обычную семейную пару, которая просто собирается ужинать. Кажется, я была бы не против провести так лет двадцать-тридцать, а может, и все пятьдесят.

Я заварила чай в том самом жутком чайнике, который был ему дорог. Интересно, почему?

Васька уже давно сидел за столом. Он так глубоко задумался, что вздрогнул, когда я неосторожно брякнула перед ним чашку в крупных красных горошках.

– А почему их пять? – спросила я.

– Кого? – не понял он.

– Ну, чашек в этом наборе. На шестую времени не хватило?

– Нет, просто шестая разбилась… давно еще, – выдавил он из себя и с бодрой улыбкой попробовал первый блин.

– Кажется, ты говорила про оладушки…

– Ну, это такой рецепт. Блинные оладьи.

– Очень интересно! – проговорил он с сомнением, однако откусил достаточно смело, а там и вообще пошел метать тонкие лепешечки одну за другой.

– А знаешь, – я вспомнила вдруг кое-что, – у нас ведь тоже была такая чашка, только вроде поменьше.

– Ну да, – закивал он охотно, не отвлекаясь от еды, – кофейная, значит. Это двойной сервиз… Странно, а ты уверена, что именно такая?

– Да точно, она у моей бабули на полке стояла. Рядом с матрешкой. Я года в четыре матрешку стащила, чтобы дорисовать, а чашку чуть не разбила. Бабуля тогда очень испугалась. Это ее память была. О сестре.

– Той, которая рецепт передала?

– Да, точно! – обрадовалась я, что Васька так внимательно все запомнил.

Память понеслась почему-то вдаль, захотелось поделиться с ним еще детскими воспоминаниями.

– А у той матрешки глаз один был только нарисован. Какими-то синими чернилами, а второй размазался. Она такая старая была! Бабуля сказала, что это каким-то химическим карандашом нарисовано. Ну, типа фломастера. У тебя такие были?…

Я застопорилась на полном ходу, потому что мой помощник сидел и глазел на меня, забыв о недоеденной оладушке. Потом он долго кашлял и, наконец, спросил:

– А эта матрешка принадлежала твоей бабушке?

– Ну да! – ответила я. – Хотя нет. То есть, сначала нет, а потом – да.

Я рассмеялась оттого, что так прикольно запуталась в словах, но Василий смотрел на меня без улыбки, будто от этих ответов зависело что-то очень важное.

– Да ладно, отомри, – попыталась я растормошить его.

– И все-таки? – уточнил он осторожно.

– Ну, там просто так получилось… Матрешка у нее тоже от сестры осталась. А той, вроде, какой-то жених подарил. А потом он на фронте погиб. Прикинь!

Василий повертел в руках чашку и спросил, вроде бы невзначай:

– А у той сестры, наверное, тоже внуки есть? У вас большая семья?

– Да нет! – пояснила я и решила рассказать подробнее, раз ему так интересно. – У той сестры, ее, кстати, Анастасия звали, и семьи-то не было, она с бабулей всю жизнь жила.

– Анастасия… Как не было? – удивился Васька.

– Ну, не было, и все. Хотя она очень красивая была, я фотографию видела. Но бабуля говорила, что она своего жениха все ждала-ждала…

– Ну, и, – поторопил меня Васька.

– Ну и не дождалась. Потом ей письмо пришло, что он погиб. Только через много лет уже.

– Раз погиб, могла бы и замуж выйти! – проговорил Васька резко.

– Да она почти вышла! – начала я рассказывать нашу избитую семейную легенду.

– Что значит, почти? – спросил помощник нетерпеливо, но я не собиралась выкладывать ему сразу все на блюдечке. С семейными историями так нельзя.

– Ну вот… Дело было так. Собрались у них все гости. А сестра моей бабули всю ночь проплакала, представляешь…