Привет, Париж! Прощай, Париж!

– У меня, – вздохнула мама и по щеке побежала слеза. – Позавчера Родик снова пришел. Уже не знаю, то ли от Нинки, то ли с работы. А меня аж трясет. Думаю, если еще вот раз стану Родика дожидаться, то окончательно свихнусь! В конце-концов пусть принимает решение и берет ответственность за свой выбор. Такая жизнь – ад кромешный! Родик зашел в двери, стал говорить про работу, а я сразу в лоб: «Ты прямо сейчас решишь с кем будешь – со мной или с Нинкой. Прямо сейчас и на этом месте»! Что тут с Родиком сделалось, посерел весь с лица спал. «Любочка, – говорит, – дай мне время. К чему такая спешка?» Сам в коридоре мнется и в глаза боится смотреть. Но я уже не слушала – неопределенность достала. Минут пять ждала ответ. Села на пол в коридоре, дальше пройти не даю, жду. Он тогда присел рядом и заплакал. «Прогоняешь?» – спрашивает. Я говорю: «Нет, люблю, но жить в таком кошмаре больше не могу. Эта ситуация устраивает тебя и, видимо, Нину. А меня убивает, клеточку за клеточкой. Решай прямо сейчас с кем остаешься. Ты завязал такой узел – тебе и рубить». Родик поплакал, держась за сердце, повздыхал еще пару минут, а потом отвечает: «Любочка, ты лучшая женщина и я был счастлив. А наши доченьки – радость для любого отца !Я никогда, до Нины, не изменял, поверь! Но люблю ее до полного бессрасудства. Сам не ожидал. Я ухожу. Заберу лишь необходимые вещи. Все оставляю тебе и девочкам. Кредиты за их квартиры погашу сам. Любочка, прости. Понимаю, поступаю гадко, по предательски. Но любовь сильнее меня. Прости, пожалуйста». Ушел, закрыл за собой дверь, а я еле доползла до кровати и только сегодня днем встала. Сутки в себя приходила.

– Мам, почему ты рассказываешь без папы? – Света отпила из бокала.

–Так лучше. Папа скоро с вами встретится и поговорит

– Поговорит, – Наташка нервно тыкала вилкой маслины на тарелке. – Не пойду с ним говорить! Не о чем! Он для поддержки и мымру притащит.

– Наточка, – мама приобняла Наташку. – Никто не заставляет любить Нину, общаться с ней. Но папа навсегда ваш самым близкий человек.

– Он нас предал, – угрюмо ответила Наташка.

– А если вы перестанете с ним общаться, то тоже станете предательницами, – мама развернула Наташку к себе лицом. – Разве двадцать лет той безграничной любви, которую он дарил, ничего больше не значат? Мне тоже предстоит учиться жить отдельно от Родика. Нет таблетки, чтобы стало легче. Нужно справиться. Ради себя самой. Всем нужно время.

– Мама, ты папу еще и жалеешь! – Света снова расплакалась.

– Жалею и люблю, – мама подняла бокал с коньяком. – Девочки, давайте сегодня больше не плакать. Уже годовую норму по осадкам выполнили. «И это пройдет». Перемелется, мука будет. Может и мне Бог пошлет хорошего мужчину. Сорок семь лет – самое начало жизни!

– Точно-точно, – немного приободрилась Наташка. – Дедуля-то наш аж в семьдесят лет второй раз женился и вроде счастлив.

– Мама, а если папа назад попросится, пустишь? – спросила Света.

– Он не вернется, – твердо ответила мама. – Родик сделал выбор. А я, наверное, не приму. Измена – неоперабельная опухоль. И удалить нельзя, и забыть не получается. Я честно полгода пыталась примириться с ситуацией. Говорят, перебесится мужик. Надо только потерпеть. Но пока он бесится, мне с ума сойти? Не видеть ничего и не чувствовать? Или найти себе утешение в другом мужчине? Извините, доченьки. Я хотела сохранить семью и наши отношения. Но этого должны хотеть двое. Хотя, – мама обреченно развела руками, – и виноваты в расставании тоже двое. Для меня мир рухнул, так же как и для вас.

– Мам, я же спросила чисто гипотетически! – Света замахала руками, словно протестуя. – Если бы Мишик изменил, я бы сразу выгнала!

– Не думаю, – мама погладила Свету по руке. – Чем дольше живешь с человеком, тем труднее рвать с ним отношения. Тем более, жили мы хорошо и счастливо.

Женщины еще долгое время сидели на кухне, говорили о том, о сем. Еще несколько раз успели поплакать и успокоится. Папы очень не хватало. Разум отказывался принять случившееся за правду.

Папа жив, здоров и не с ними, а в чужом доме разлучницы Нины.

Папина пустая чашка стояла на столе. Никто не решился ее убрать. Большая голубая чашка с ярко-желтым смешным утенком, подаренная на очередной двадцать третий февраля.

Света пошла спать в бывшую детскую, Наташка в зал, а мама в спальню. Каждый из них пытался заснуть. Света слышала, как мама несколько раз вставала и ходила то в туалет, то на кухню. Наташка, чтобы быстрее заснуть, тихонько включила по телевизору занудный мексиканский сериал.

Света позвонила Мишику и коротко обрисовала ситуацию.

– Понятно. Не волнуйся. Может, поживешь у мамы некоторое время? Если надо, то вещи утром завезу. Тебя завтра увезти на работу? – быстро сориентировался Мишик.

– Да. Утром позвоню и скажу, во сколько меня забрать, – Света сказала, что привезти и отключила телефон.