Привет, Париж! Прощай, Париж!

Люба смотрела в окно на кухне и продолжала жалеть себя. Обычное лето, ничем не примечательный поздний унылый вечер, прохожие-одиночки и уже почти осенний сырой ветер. На стоянке под окнами место, где Родион обычно ставил свою машину, занято другим автомобилем. Оно ему ни к чему. У Родиона новая любовь, парковка, радости и свежий воздух. Чемодан из унылого, опостылевшего и надоевшего остался здесь, в квартире. Вместе с Любой. Горько.

Никто, кроме дочек, не знает, не понимает насколько Любе плохо. Всем наплевать, что в ее судьбе произошла трагедия, равная по мощности взрыву Солнца. Как там говорят – «мир разделился на черное и белое». Нет никакого белого. Миф. После того, как уходит любовь, остается только темнота и ноющие, скулящие от боли призраки. Воспоминания о совместной жизни мелькают кадрами старых анимационных фильмов, с рябью, словно на некачественной пленке. Никакой перспективы. Только прошлое.

Никто не может научить разлюбить. Нет от такой болезни волшебной таблетки. А как бы она сейчас пригодилась.

Очень захотелось взять телефон и позвонить Родиону, услышать голос и замереть, надеясь на чудо. Вдруг он поймет как ошибся? Кошмар закончиться навсегда. Родион придет домой, приляжет на свою «пятиминутку» и время потечет из прошлого к будущему.

Люба потянулась к телефону, нашла номер мужа. Звонить или нет? Сердце забилось часто-часто. Услышать голос и снова попасть в гниль невыясненных отношений, горьких, томительный ожиданий, задыхаться от злобы в удушающем шлейфе чужих духов и невыносимых вопросов без ответов? Нет, нет! Люба отвела руку и судорожно выдохнула. Лучше до краев перетерпеть и перестрадать. Она сможет. Бог не дает больше, чем можно вынести.

Идем дальше. У нее остались две прекрасные дочки, неровная дорога жизни, размытая слезами, и нежное облако дорогих воспоминаний. Не так уж и мало.

2.

Папа позвонил Свете на работу через несколько дней, ближе к обеду.

– Здравствуй, Светочка, – хрипло начал он и замолчал, собираясь с духом.

– Привет, пап, – сухо ответила Света, совершенно не представляя, как вести себя в такой ситуации. Не хотелось, чтобы папа оправдывался, извинялся. Ей, если честно, даже не хотелось обсуждать что-либо.

– Я знаю, мама вам рассказала, – медленно продолжил папа. – Можно сегодня встретиться с тобой и Натулей где-нибудь в кафе? Обсудим произошедшее. Пожалуйста, разрешите мне объясниться.

– Хорошо, – выдавила Света. – Только обещай, что мы будет втроем, без Этой!

– Конечно, конечно! – поторопился заверить папа.

– Договорились. В шесть вечера в «Абрикосе». Уютная кафешка на углу улиц Свердлова и Минской, – сделала паузу Света. – Наташке звони и приглашай сам. Вчера она была не в настроении с тобой общаться. Учти.

– Я понял, – ответил папа. – Сейчас позвоню. Увидимся, буду ждать.

– До встречи, папа.

Встреча прошла не на высшем уровне. Впрочем, чего еще можно было ожидать? Слишком больно, беспокойно и неуютно.

Света опоздала минут на семь. Сделала специально – пыталась оттянуть встречу. Думала, что говорить, о чем стоит спрашивать, а о чем нет. Хорошо, если бы Наташка пришла первой!

Света, терзаясь сомнениями, вошла в кафе. В зале стоял приятный полумрак, вкусно пахло кофе и свежей выпечкой. Тут пекли просто фантастические торты. В другое время Света с удовольствием посмаковала бы десерты, но только не сегодня.

Папа сидел за столиком около окна. Увидев Свету, он сразу встал и приветливо помахал рукой.

– Я здесь, Светочка.

– Вижу, – буркнула Света, двигаясь на встречу.

Папа помог Свете снять плащ и сел напротив. Наташка, конечно же, не пришла. Тоже тянет время. Вот вредина! Бросила ее, Свету, на амбразуру, а потом зайдет, как королева, и посмотрит, что получилось.

Некоторое время они просто молча сидели, стараясь особо не рассматривать друг друга. Первым заговорил папа.

– Наташа, я надеюсь, скоро подъедет. Мне бы очень хотелось поговорить с вами обеими.

– А она обещала приехать? – Света взялась изучать меню.

– Наташа сказала, что попробует подъехать. Ей неприятно.

Да уж, приятного тут мало. Хотя тебе, наверное, легче, – Света посмотрела на папу. Он был бледен и очень нервничал.

Света, пожалуйста, прошу, не делай скоропалительных выводов. Давай дождемся Наташу. У меня есть право объясниться, – папа посмотрел на Свету, пронзительно, умоляюще.

– Право, конечно, есть, – констатировала Света. – Знаешь, мне невероятно трудно, – Света отложила меню в сторону. К чему ждать приход Наташки или объяснений от папы? Ей тоже необходимо выговорится. – Не понимаю, как с тобой разговаривать и себя вести. Самое страшное, ощущаю полное бессилие. Меня будто надвое разрубили. Одна половинка за маму, другая за папу.

Папа кивнул головой, но не стал перебивать.