Призма и маятник. Десять самых красивых экспериментов в истории науки

По другую сторону фронта некоторые историки и философы исследуют социальное измерение науки, ее социальный контекст, находящий свое проявление в выборе стратегий ее развития, финансирования и распределения грантов173. В данной сфере есть очень интересные исследования, тем не менее бо́льшая их часть сводится к утверждению, что наука не более чем грандиозная борьба различных заинтересованных структур, обладающих властью и деньгами и преследующих свои собственные цели174

.

Если изучать науку исходя только из ее логики или только из стратегий ее развития, интересов организаторов, финансирования или материальных достижений, мы неизбежно придем к неправильному представлению о ней. Если же уделить некоторое время анализу эстетической стороны научных экспериментов, то можно вернуть эмоциональному измерению принадлежащее ему по праву место в науке.

Ответ на второй из заданных выше вопросов состоит в том, что красота научных экспериментов способна помочь нам добавить новые грани в традиционное представление о красоте в целом. В настоящее время термин «красивое» употребляется по отношению к произведениям искусства и явлениям природы, но так было не всегда. Если видеть прекрасное только в красоте пейзажей или музейных экспонатов, то невозможно по-настоящему оценить его роль в жизни и культуре человека. Древние греки не видели какой-то специальной связи между прекрасным, которое они называли τò καλόν , и искусством, считая прекрасным все, что имело ценность и на что было приятно смотреть. Они ассоциировали красоту не с украшениями и привлекательной формой, а скорее с тем, что может служить добрым примером: с законами, общественными институтами, человеческой душой и поступками. В результате древние греки ощущали внутреннюю связь между истиной, красотой и добром, воспринимали их как теснейшим образом взаимосвязанные сущности, порождаемые неким общим для них всех единым глубинным источником.

Платон называл красоту проявлением идеального в сфере зримого. Красота есть сияние, которое излучают истинные и благие вещи, проявляясь в мире, населенном и воспринимаемом смертными человеческими существами. Это сияние одновременно просвещает, влечет к себе и доставляет чувство удовлетворения. Высшие сферы бытия предстают перед любителями мудрости в виде красоты. По этой причине, полагал Платон, любовь к знанию не отвергает, а развивает чувство прекрасного, так как развитие и углубление в себе чувства прекрасного есть одновременно и более глубокое постижение истины.

Мир никогда не бывает полностью прозрачным, мы взираем на него сквозь призму усвоенных нами исторических и культурных стереотипов, которые многое открывают, но и многое скрывают от нас. Однако в мире встречается и то, что можно назвать прекрасным, то, что способно указать нам правильный путь из плена ложных представлений и невежества. Прекрасное, замечает Платон в «Пире», раскрывает перед нами мир, и надо все время, «словно бы по ступенькам, подниматься ради прекрасного вверх… пока не познаешь, что же это – прекрасное»175

.

Ступени и переходы переносят нас из одного места в другое. Место человека в мире не фиксировано, оно меняется. Каждый из нас, поднимаясь вверх, достигает более глубокой связи со своим собственным «я» и с окружающим миром и благодаря этому становится в большей степени человеком. Таким образом, постижение красоты научных экспериментов помогает нам обрести более оригинальное и фундаментальное чувство прекрасного.

«Ученый изучает природу не потому, что извлекает из этого какую-то пользу. Он исследует ее потому, что получает от этого удовольствие, а получает удовольствие потому, что она прекрасна. Если бы природа не была прекрасна, ее не было бы смысла изучать, и если ее не было бы смысла изучать, то и наша жизнь лишилась бы всякого смысла».

Анри Пуанкаре