Призма Сердца

– Чёрт возьми, – чуть не плача от осознания бесповоротности решения, но одновременно испытывая давно забытый юношеский энтузиазм и кураж, врезал по рулю Майкл, – сделаем это, Гел!

116. Майа сидела, намертво привязанная ремнями к операционному креслу. И это было вовсе не то, к чему она стремилась. В своих смелых и до ужаса наивных фантазиях девушка надеялась повстречать в неволе таких же инакомыслящих, как она, образовать с ними подпольное сопротивление внутри системы колоний Империи и произвести переворот режима, ударив с совершенно неожиданной для властьимущих стороны. К сожалению, как она это понимала уже сейчас, её затея с треском провалилась, а её план потерпел тотальное фиаско, даже не успев начаться.

– Ко мне тут заходила Молли на днях, зовёт на презентацию книги «Воля сердца» Фландерса, пойдёшь?

– Разве этот чудак не умер?

– Не знаю, вроде как. Насколько я знаю, это посмертное издание.

– Значит, просто хотят побольше бабок, разве нет? Может это и вовсе не он писал, так что…

Майа без особого удовольствия слушала разговор двух администраторов клиники психического здоровья, куда упек девушку заботливый агент, которому не помешало бы теперь обратится тоже к какому-нибудь специалисту, по пластической хирургии, например. Вспомнив об этом, Майа захотела улыбнуться, но вместо этого продолжила пускать слюни на белую простыню на груди, так как рот её был зафиксирован в широко открытом положении механическими захватами.

– Но хотя почему бы и нет? – подойдя поближе к пациентке, устало выдохнул один из менеджеров, подставляя к девушке подвесную машину протезирования, – если поставят смену, то почему бы и не сходить?

Вслед за этим раздался свист, и Майа, несмотря на задранную назад голову, смогла увидеть, как эта штуковина раздвигается, выпуская маленькие манипуляторы, готовые к работе.

– Нет, нет! – Майа протестовала всем своим существом против того, что происходило. Возможно, она была морально готова к пыткам, хотя ещё и не понимала, что это такое физически, но это было тотальное унижение, и даже не ужение, но полноценный вакуум. Абсолютный, тотальный, который не имел никакого отношения ни к свободе, ни к её борьбе за это самое неуловимое чувство, не было Империи, не было агентов, гвардейцев, были лишь какие-то недавние выпускники академий, выполнявшие свою работу, подобно кассирам в супермаркетах. Да они к тому же ещё и обсуждали произведение не самого плохого в мире автора! Всё это комом встало в горле Майи, чей бунтарский дух просил ситуации, в которой она смогла бы схлестнуться со своим классовым противником и в неравной борьбе вырвать победу благодаря силе своей воли! Но нет, ничего подобного, никто и не собирался с ней драться. Нет, её решили изолировать, не предоставив возможности даже показать хоть кому-нибудь из её врагов, насколько же она права.

– Грхххааа! – вырвалось из грудной клетки Майи, которая чуть не выплюнула все органы вместе с гортанью, когда маленькие манипуляторы стали просверливать дырки для будущего зуба-протеза. Естественно, анестезию забыли провести как бы случайно, но через сколько судебных дел можно будет это доказать и тем более кто подтвердит слова сумасшедшей? Кто будет свидетелями? И осталось только терпеть то, что в принципе терпеть невозможно. Девушка почувствовала, как предательски брызнули слёзы от боли вместе с хлюпаньем её глотки, которая казалось, заглушала даже противные циклы вибрации машины. Более того, двое врачей продолжали свою светскую беседу, переключившись с обсуждения культурных события к менее приземлённым, вроде самочувствия членов семьи, премиальных в квартал и других не менее животрепещущих проблем.

Эти абсолютно нормальные разговоры абсолютно нормальных людей бурили ум Майи точно так же, как маленькие свёрла кромсали её рот, заставив девушку почувствовать себя полнейшей идиоткой.

– Как это вообще может быть? За стенами этого учреждения люди ведут такие же разговоры, как и за её пределами, пытаются строить семьи, стремятся к «высокому», а я хочу эту систему разрушить? Может это я – та свинья, та мразь, которую нужно остановить? – глаза Майи вновь наполнились слезами, но на этот раз все её лицо напряглось, и каждый мускул напрягся, пытаясь доказать миру, что человек с верой сильнее каких-то кожаных ремней и механизмов.

– Пусть они живут так, как хотят! – взревела горловым бульканьем Майа, – я тоже буду поступать, как считаю нужным! И никто не докажет мне, что на убийстве себе подобных можно построить счастье своих близких!

Но все кряхтения девушки по поводу несправедливости оставались в четырёх белых стерильных стенах, а правители Империи спокойно продолжали заниматься своими каждодневными рутинными делами, подобно двум врачам, которые лечили безнадёжно больную пациентку.

Теперь уже ей стало не до размышлений о мире и о том, что в нём правильно или нет, был лишь звук сверла и горловой рёв, который старался его заглушить.