Признание в любви

Хочется поклониться: умели строить и, главное, знали для чего – искренние слова обращены к сердцу и, чтобы их услышали, они должны произноситься шёпотом. Для того, чтобы мог слышать каждый, бедняк тогда получал в казне два обола на билет. Отсюда понятно, почему Харону, куда мы едем, платили один – путь в одну сторону. Из театра, хорошего театра, возвращаешься другим человеком.

Мы в краю, где согласно мифологии, на потусторонний мир можно посмотреть. Все там будем, и захотелось глянуть заранее – нужно ли торопиться. В прокате досталась старенькая двухместная машинка… не везде есть возможность выбора. Едем на Стикс. Узкая горная дорога торопится, как жизнь, вихляя крутыми виражами, за которыми – неизвестность. Тормоза скрипят. Ира пытается предугадать, что за поворотом. Сбавляю скорость – не нужно доверять незнакомым, в том числе машине. Попадём раньше времени туда, куда не спешим.

Маленький городок, на площади ресторан, столики под раскидистым платаном. Решили подкрепиться. Вдруг последний раз? Крона образует надёжную защиту от южного солнца, сидишь, будто в доме, под летней зелёной крышей. Она напоминает, что всё в жизни временное. Но пока – тишина и спокойствие. Хочется остаться.

Прошу официантку принести воды для цветов. Сорвали только что в горах, хотя какие это горы. На столике, как по мановению волшебной палочки, в данном случае Ирочкиной руки, для меня она действительно волшебная, появляется кувшин с букетом. Удивляюсь, что они только у нас. Пустяк, а приятно. Галантно убираю стул, пропускаю Иру и аккуратно придвигаю. Греки между собой что-то обсуждают. Кроме нас, иностранцев нет. За кофе преимущественно аксакалы, им спешить уже некуда, у кого-то бокалы с вином. С молодыми людьми были женщины, потом ушли. Они, как и во многих других странах, просто так, без дела, не сидят. Обращаю на это Ирино внимание.

– Я тоже просто так не сижу – я с тобой.

Логично. Обнимает, легонько касается щеки губами, треплет по затылку. Наливает мне воды, я ей вина. Отпивает глоток, я подношу тарелку с маленькими бутербродиками, держу, пока не возьмёт. Потом подношу к следующему глотку… Потомки великих греков начинают улыбаться. Чёрт возьми, простите, не чёрт, конечно, а кто там сейчас в Греции отвечает за любовь – Афродита, ничего вроде бы не происходит. Может быть, это потому, что чувства не спрячешь? Греки – зрители, смотрят наш десятиминутный спектакль про любовь. Им нравится, они получают капли нашего счастья. Это не из бокала с вином. Каждый, наверное, вспомнил о своём, заветном. О том, что всегда с собой и в такие моменты бередит душу.

Встаю первым, подаю руку, отодвигаю стул, беру вазочку с цветами, показываю грекам – от нас следующим двоим, которые будут вместе, – и ставлю в середину стола. Подходим к машине, оборачиваемся. Греки встают, поднимают бокалы. Мы – руки к сердцу и поклон, театр ведь.

Понесут они домой наши «капли», добавят к своему счастью. Хорошо, когда «спектакль» вашей жизни приносит радость не только вам.

* * *

Что может быть приятнее: сидеть с друзьями, выпивать, для удовольствия, и бередить память тем, что волнует. Сам собой напрашивается вопрос:

– У вас бывает, когда не сразу понимаете, что один говорит другому?

– Вроде бы да.

– Сейчас проверим.

Звезда

Есть звёзды театра, кино, спорта, ими восхищаются, им завидуют. Есть звёзды на небе, ими любуются, изучают. Есть звёзды… с нами, мы их любим.

Знали, что из Средиземноморских Адриатическое море выделяется красотой. Решили убедиться. Гостиницу выбрали на самом берегу. Ночь, стоим на балконе, тепло снаружи, светло внутри. На чёрном небе звёзды ярче, Ирино созвездие кажется ближе. Хочется взять её за руку и взлететь. Она улыбается, берёт меня за руку, говорит: «Да».

Берег на любой вкус, предпочтение отдаём небольшой, глубокой бухте. Солнце поторапливается выйти из-за гор. На одиноком валуне топчется в нетерпении чайка. Ира плавает в маске с трубкой, ей свойственно вникать в суть, в данном случае в глубину. Она и в небе, и в море, в своём окружении – в созвездии Рыбы. Когда видит большую, то поднимает голову и показывает руками её размер мне и чайке. Через какое-то время разводит руки пошире. Потом ещё раз. Чайке не подходит – улетает.

– Что она хочет?

– Очевидно, показать длину рыбы.

Очень видно – на первый взгляд. И я так решил – не может не поделиться тем, что удивило. Стало обидно – чем я могу? Начинаю переживать… для чего-то же она показывает! Хлопаю по лбу – балбес. Надеваю ласты, ныряю, рыбы разбегаются, глубоко под Ирой появляюсь я. Поворачиваюсь к ней лицом, раздвигаю руки, пытаюсь «объять необъятное» – свою рыбу. Минуту задерживаюсь и на поверхность:

– Возьмёшь в своё созвездие?

– Я ждала, ждала – и наконец моя. Её невозможно показать руками – только сердцем. И только тому, кто любит.

Губы у неё солёные-солёные, вода в Хорватии такая.