Признания в любви. «Образ чистой красоты»

Увидев меня в такой экипировке впервые, Бальсан замер с открытым ртом и долго не мог высказаться, потом все же мотнул головой:

– Только никому не показывайся…

– Вот еще! Ты считаешь, что это хуже, чем нарядиться в дурацкий корсет, делающий женщин похожими на дородных гусынь, которых откармливают к празднику?

Снова замерев на несколько секунд, Этьен наконец махнул рукой:

– Ладно, садись в седло.

Легко сказать садись, а как это сделать, если стремя почти на уровне груди, а седло и того выше?

Началась нелегкая учеба. Сначала я училась просто из чувства протеста, потому что в первый день Этьен фыркнул:

– Оставь эту затею, верховая езда не для тебя.

Потом понравилось. Я подружилась с конюхами и жокеями, которые немало помогали советами. Немного погодя я ездила уже прекрасно, чем тронула сердце Бальсана и потрясла всю компанию. А через несколько месяцев была лучшей наездницей Руайо!

Я быстро стала своей в их компании, но все равно оставалась чужой, потому что была необычной. Надевать мужские брюки и рубашку Этьена можно, когда собираешься носиться по полям или Компьеньскому лесу, но никак не на вечеринку или когда выезжали на скачки. Моя прежняя одежда тоже слишком скромна. Неужели придется и себя утягивать в корсет или подкладывать дурацкий турнюр?

Однажды я все же попробовала так вырядиться.

У меня самой никогда не было ни полного корсета, ни турнюра, ни роскошного платья; то, что мы с Адриенной сооружали для себя, немилосердно экономя каждый сантиметр ткани, отличалось от нарядов приятельниц Бальсана, как черный хлеб от пирожных. Но даже по сравнению со скромницей Адриенной я была ничем. Кафешантанные наряды «Ротонды» и «Альказара» годились только для сцены.

Может, и мне пошли бы все эти кружева и перья? Но где их взять?

Эмильенна, приезжая к Бальсану в имение, иногда оставалась на несколько дней, а потому не таскала за собой огромные коробки с платьями и шляпами. Все это лежало и висело в шкафах в комнате, которую она занимала. Комнаты не закрывались, в имении Этьена все запросто.

Выбрав момент, когда гостей в поместье не было, Эмильенна должна приехать только завтра, а Бальсан – вернуться послезавтра, я осторожно заглянула в комнату соперницы. Чисто… вкусно пахло духами… за скрипучей дверцей шкафа несколько нарядов, аккуратно повешены, и два корсета. Вот чем мне всегда нравилась Эмильенна, так это своей чистоплотностью и аккуратностью.

И тут я решилась. Позвала горничную, с которой была в очень хороших отношениях:

– Мари, помоги мне.

Та в недоумении распахнула и без того не маленькие глаза:

– Что вы собираетесь делать, мадемуазель?

– Примерить одно из платьев мадемуазель д’Алансон. Думаю, не заказать ли мне такое же?

Вряд ли Мари поверила в мое желание заказать сумасшедший наряд с перьями и цветами, а главное, в финансовые возможности. Слуги всегда в курсе дел хозяев, думаю, слуги Бальсана знали, что я не беру у него денег, и именно потому смотрели на меня уважительно.

– Вряд ли вам пойдет этот наряд, но если хотите, мы можем попробовать.

Если вы думаете, что обрядиться в сумасшедшее количество всякой всячины, составляющей наряд светской дамы, легко, то сильно заблуждаетесь. Первой проблемой оказался корсет. Эмильенна имела весьма привлекательную фигуру благодаря искусству портних, создающих эти орудия пыток. Но у нее хоть было из чего фигуру формировать! Корсет утягивал тело так, чтобы все оказывалось либо над ним, либо под ним – получались грудь и бедра.

А у меня не нашлось что утягивать! Как ни шнуровала бедная Мари, как ни старалась, грудь так и не появилась, декольте упорно оставалось полупустым. Я попыталась прикрыть это безобразие боа из перьев, получилось еще хуже. С таким же успехом можно было обрядить в эту роскошь один из столбов ограждения.

Мне категорически не шли женственные наряды с рюшами, оборками, перьями и прочей чепухой, выглядела огородным пугалом. Кто не верит, может посмотреть фотографии периода Руайо.

Если тебе не подходит то, что носят все, разве это не повод, чтобы изменить моду?

Нет, не повод. Это причина! Не имея возможности ни сшить, ни носить дорогие платья с турнюрами и огромные шляпы с кинжально торчавшими перьями куропатки или здоровенными павлиньими, я попросту приучила остальных носить то, что шло мне!

Поистине, если гора не идет к Магомету…

Хорошо, что Бальсан не дарил мне нарядов, иначе я бы превратилась в чучело с перьями на голове.

Но тогда…

Мари почти с тоской предложила:

– Может, подложить что?

Стало смешно; хороша фигура, если вместо того, чтобы прилагать усилия по уменьшению объемов, как делают другие, мне нужно что-то подкладывать.

– Подушку, Мари!

Мы хохотали до слез, представляя, как я сначала подкладываю подушку вместо груди в декольте, а потом она совершенно не вовремя вываливается!

Зато когда я, все еще в наряде, взятом из шкафа Эмильенны, оглянулась, смех застрял в горле. Мари тоже смогла лишь ойкнуть – на пороге, с недоумением разглядывая веселую вакханалию, стояла хозяйка платья и корсета!