Призрачное счастье

— Мне не дает покоя мысль об этом Артеме. Уж как-то все складно получается: как только он приехал, Крокодил тут же исчез, а за ним простыл след и этого байкера. — Петров был весь в раздумьях. А раздумья давались ему нелегко.

Анна Вадимовна поделилась новостями с Викторией Павловной.

— Пална, что же делать? — вопрошала Анна. — Петров говорит, что Дианка в опасности. Что же делать? Хотела, как лучше, от греха отправить, но чует мое сердце, он за ней поехал. Сейчас же позвоню, пусть возвращается.

— Да не срывай ты ее оттуда, пусть все устаканится. Что ты все метушишься?! Что, принял ее отец?

— Да, слава богу, посуетился, побегал, а потом вроде смирился, она ему документы все показала.

— Есть такие люди, хоть с документами, хоть без них, а ничему не поверят, если не захотят. Этот совестным оказался.

— Дианка говорит, что привезет мне его новую книгу с автографом, — похвасталась Анна.

— Ага, как звать тебя, не знаю, но я тебе желаю.

— Опять ты за свое, Пална. У нас, может, жизнь решается… Больше тебе ничего рассказывать не буду. Я ей, как подруге, а она! Знаешь, Пална, как тяжело мне этот шаг дался… А ты смеешься.

— Не кипятись. Это я на нервной почве. А если посудить, то почему бы и нет, если тебе Петров не нравится, тогда… Он женат? Твой-то. Ну, Дианкин папаша?

— Вдовец. У него жена давно умерла, от сердечного приступа, он мне еще тогда рассказывал о ней, слова добрые говорил. Дочка есть, взрослая.

— Выходит, у Дианки есть старшая сестра? А он их уже познакомил? — спросила Виктория Павловна.

— Нет.

— Плохо! Значит, боится и не верит до конца, — сделала неутешительный вывод Виктория Павловна.

— Чего боится?

— А того, что она перестанет его уважать и выставит Дианку нашу за дверь.

— Да погоди ты выводы делать. Она в больнице лежит. Попала в аварию, — сообщила Анна.

— Тогда это хорошо. Что ты на меня так смотришь? Не то хорошо, что в аварию попала, а то, что причина уважительная есть, по которой он их не познакомил.

Анжела переживала за подругу. Днем и ночью.

— Ритка, а ты как, отвальную будешь делать? — приставала она. — Мой тебе совет, не спеши списывать базар с корабля современности. Вдруг у тебя там все обломается, к нам вернешься. А мы тебе кормушку всегда найдем.

— Да кто тебе сказал, что я навсегда ухожу? Ты что, мои «навсегда» не знаешь? А если они мне хотят дать на шару квартирку, так я брыкаться не буду, — объяснила Рита.

— Боюсь я, Ритка, этих бесплатных удовольствий. Поставят тебя на счетчик, мол, жила-поживала да гостей принимала, выкладывай-ка мильен денег.

— Не, она не поставит, — покачала головой Рита, вспомнив грустные глаза Доминики.

— Кто?

— Доминика. Доминика Никитина. Правда, имя красивое?

— Ты ее совсем не знаешь. Один раз видела, — напомнила Анжела.

— А у нее глаза добрые. И несчастные. Я ей поверила.

— И напрасно, — настаивала Анжела. — Добрые да несчастные фирмами не ворочают, олигархами не становятся. Там нужны зубастые да злые. Вот ты знаешь, откуда у твоей благодетельницы денежки на такой бизнес взялись? То-то. Небось, поела мясца человеческого. А ты сопли распустила.

А к доброй и несчастной Доминике пришел муж.

Сергей начал с извинений:

— Прости, Никуша. Мне Юрий Владимирович уже давно сообщил, что ты хочешь меня видеть. Я просто задержался. Заезжал в наш дом в Озёрку.

— Я знаю, мне уже позвонила оттуда Танюша.

— Я просто хотел, чтобы к твоему возвращению там все блестело, — объяснил Сергей.

— Зря старался. Я туда больше не вернусь.

— Вот это новость. И можно узнать почему? Что наговорила тебе эта курица безмозглая? Ты распустила прислугу. Эта невменяемая психопатка с завышенными претензиями к жизни решила, что может руководить мной, тобой, нашей жизнью. Она мне выдвигает какие-то нелепые обвинения, несет какую-то чушь собачью, играет в самодеятельного детектива. Я давно замечал за ней странности, но не придавал им значения, а теперь это стало у нее настоящей манией — всех выслеживать, везде подслушивать, подглядывать и даже фотографировать. Надо было давно гнать их взашей.

— А мне помнится, недавно ты был ими очень доволен. Особенно Танюшей, — напомнила Доминика. — Еще недавно ты пытался ухлестывать за ней.

— Я?! За горничной?! Ха-ха! Много чести, много чести.

— А мне казалось, что ее занятие не имеет для тебя никакого значения. Горничные, секретарши, продавщицы, менеджеры, парикмахеры… Какая разница? Главное то, что они в юбках.

— Кто в юбках, Ника, ты о чем?

— Ты так разнервничался из-за звонка Танюши, что мне тебя даже жалко стало. Заговорил о каком-то расследовании. Какое тут может быть расследование, если все и так ясно. Банальная супружеская измена, отягченная, правда, достаточно тяжкими обстоятельствами. Один участник драмы попал в больницу, второй — чуть не стал убийцей.

— О чем ты, я не понимаю?

Доминика достала диктофон. Все тот же мерзкий текст: «Если вы хотите знать, где сейчас ваш муж, то поезжайте на вашу городскую квартиру. Он там не один…»

Сергей выслушал и спросил: