Призрачные рощи

Часы во всем городе начали отбивать полночь. Как всегда – вступали поочередно, неспешно, то тут, то там присоединяясь к золотому говору времен. Общему хору существенно не хватало весомого «бом-м-м» от Толстяка Бенджи…

Я подпрыгнула:

– Стоп! Дворец! Дахху, где дворец?!

– Что? – обалдел друг.

– С какой стороны от нас дворец?! – Я завертелась на мосту юлой. – Я совсем запуталась в этих праховых каналах!

– Там, – Дахху пальцем указал куда-то вбок. Друг на Стариках ориентировался превосходно.

И тотчас, как по приказу, над зеленой даже ночью шапкой леса взорвались фейерверки. Один, другой и третий, пятый и двадцатый – расцветили Лес до самого моря. В окошках домиков вокруг замаячили силуэты горожан.

– Государственный бюджет горит… – вздохнул Дахху.

– С днем рождения, Лиссай! – заорала я прямо в небо, прижав ладони рупором ко рту.

Фейерверки взрывались, и никакая морось была им нипочем. Последняя батарея заполнила небо всполохами огненных цифр… Вернее, всего одной цифры: огромная «пятерка» зашипела, засвистела над столицей, сложившись из тысяч маленьких огней.

Ярко-красная, будто кровь. Что-то было в этой «пятерке» такое, что мурашки стайкой пробежали по моей спине. Повисев над городом несколько долгих секунд, цифра осыпалась градом искорок, и все стихло.

Я тряхнула головой, избавляясь от неуместного ощущения ужаса. Странно…

– Откуда вообще тут пятерка?

– А сколько лет принцу? Может, была еще одна цифра, но не взорвалась? – Дахху тоже было как-то неуютно.

– Лис наш ровесник, так что все равно не подходит по возрасту.

Мы переглянулись.

– Ну, никто не застрахован от ошибок, да? – сказал Дахху, когда мы пришли к молчаливому соглашению: не строить теории заговора на пустом месте.

– Никто, – поддержала я. – Ох, чувствую, открутят завтра мастеру Дайену голову за недосмотр!

Поведя носом, я вдохнула горьковатый запах взрывательных порошков, разлившийся над столицей.

– Итак, салют мы посмотрели, философские дебаты открыли, – сказала я. – Что теперь, господин чужак? Чем хочешь заняться в свой первый неавторизированный вечер в столице?

Дахху робко улыбнулся:

– Пойдем и сделаем то, что можем сделать только без Кадии?

– А я боялась – ты не предложишь!

* * *

Три часа ночи мы встретили на могиле родителей Дахху.

Да, Кадия никогда сюда не приходила – слишком грустно. И, будем честны, немного странно. Ведь Дахху не знал ни отца, ни мать. Они погибли слишком рано. Конечно, бабушка, госпожа Эльша, много рассказывала о них внуку, но… Это были будто истории о чужих людях. Дахху не мог скорбеть о них по-настоящему – и страшно винил себя в этой «черствости».

– Я должен их любить. Почему я не могу? Что со мной не так? – спрашивал он когда-то. Я неизменно качала головой: я не знала.

Потом Дахху перестал спрашивать об этом меня. Себя – вряд ли.

Мы несколько раз в год приходили в Призрачную Рощу. Это было скорее похоже на чьяговскую медитацию, нежели на правильный визит на кладбище. Но мне хотелось думать, что родителям Дахху все равно приятны гости.

Ведь энергия унни, из которой мы все состоим, никуда не девается после смерти. Она перетекает, меняет форму, живет иначе. И наверняка ей радостно от того, что кто-то помнит и это ее воплощение – двух путешественников-Смеющихся, убитых бешеным волкодлаком. Пусть даже помнит так смутно и стыдливо, как Дахху.

Призрачная Роща располагалась на макушке невысокого лесного холма. В низине под ним плескалось море тумана, перемежаемого болотными огоньками. Наверху туман редел, и при свете щербатой луны можно было охватить взглядом все кладбище.

Тут были заброшенная часовня с запертой железной дверью, увитая виноградом; надгробные камни и склепы, покрытые мхом; серебристые деревья; домик смотрителя и, конечно, привидения.

За годы наших посещений мы уже узнали, кого из них как зовут, – подсказал кладбищенский смотритель. С нами призраки не контактировали, предпочитая держаться поодаль: прятались за соснами и осторожно выглядывали из-за надгробий. Ближе всех к нам решался подплывать призрак по имени Стерва Бетти: на вид – десятилетняя девочка. Ее окружала гнетущая аура боли и горькой обиды… Бетти появилась на кладбище прошлой осенью.

– Что с ней такого случилось при жизни, что в столь юном возрасте ее называли Стервой? – поинтересовалась я как-то у смотрителя.

– Она сирота была, приютская. Мало ли, – тот с чувством поскреб в затылке. – Хочешь – спроси.

Но каждый раз, стоило мне посмотреть на девочку, ее зеленоватый силуэт мгновенно растворялся в ночи.

Бетти отказывалась общаться.

– Я хотел бы посоветоваться с тобой, – вдруг сказал Дахху, выдергивая меня из сонного ничегонеделанья.

Друг сидел перед сдвоенным надгробным камнем:

Лира из Дома Смеющихся

Айреф из Дома Смеющихся

И стихотворение: