Призрачные рощи

Для начала Селия поручила мне рассмотреть жалобу хобгоблина, недовольного тем, что гости его хозяйки сожрали оставленные ему сладости. Потом – разобраться с беседочным увальнем, разгромившим теплицы тернасской колдуньи. Затем – отыскать рамбловца, из-за которого на Потаенном рынке появилась партия ядовитых эликсиров подводного дыхания.

Я отметила, что Селия выдает мне дела по нарастающей: от элементарного к более сложным.

Мы с госпожой Сгинувшей как будто играли в игру с растущими ставками – и сообразно тому, как выигрышные фишки копились на моей половине поля, меня охватывал все больший азарт. Я носилась по всему городу как угорелая – точно так же, как это было в самые первые дни службы. Меня подталкивали одновременно интерес и желание узнать: после какого по счету дела Селия скажет «хватит, вы молодец»?

Или у нее в принципе нет таких слов в лексиконе? Или гнаться за чьим-то одобрением, пусть даже из любопытства, это самое глупое на свете дело, и лучше бы я притормозила и насладилась погожим деньком?

Наконец гонг пробил семь часов. Уличный свет с голубого дневного сменился на золотой вечерний. Ресторанчики стали выставлять меловые доски с меню сегодняшних ужинов. Я, уже конкретно так измочаленная, думала, что работа закончена, но неожиданно Селия, сузив глаза, выдала мне еще одну папку.

«Дело пятого уровня» – то есть простое. Синяя наклейка – то есть не срочное.

Девочка Ринда Шаграух… Пятнадцать лет… Дочь нюктов из Подгорного королевства. Пропала предположительно на болотах. «Мы не знаем, как быть», – цитата матери на присланной ташени. Текст дрожит от волнения…

– Селия! Почему это оказалось в несрочных делах?!

– Потому что не прошло три дня с момента пропажи.

– Но… это же ребенок и болота!

Селия оперлась о трость.

– Я с вами согласна, Тинави, – бесцветно сказала она. – Но вот такая у нас система. Формально вы можете заняться этим делом завтра, считайте, я просто выдала вам его с вечера. Оно ведь не срочное, верно?

Я ничего не ответила. Просто развернулась и метнулась к выходу.

* * *

Согласно документам, дом Шаграухов располагался в квартале Предболотья. Как и следует из названия, это был район, примыкающий к длинной полосе Рычащих болот, что на западе Шолоха. Чтобы попасть туда, нужна была лошадь. А лучше – легконогий кентавр.

К счастью, мой любимый перевозчик Патрициус Цокет очень удачно нашелся на Министерской площади. Он стоял посреди клумбы и советовал каким-то туристам самые романтичные места в Шолохе. Судя по их удивленным лицам, рекомендации Патрициуса – конюшни, луга, водопои – казались им немного странными. На лице кентавра, как обычно, сияла крупногабаритная улыбка, а золотисто-русые волосы были заплетены в короткие косички и украшены веточками.

Я увела его у собеседников так резко, что они решили – перевозчика арестовали.

– Мадам! – Патрициус нетерпеливо крутил головой, пока я забиралась в седло, разгребая себе местечко между объемными курьерскими мешками. – Как ваши дела сегодня?

– Как всегда, Патрициус. Недосып пополам с эйфорией. А твои?

– Жизнь кентавра переменчива, мадам. В какие-то моменты ты чувствуешь себя на коне, в какие-то – конем. Сегодня первый вариант, что не может не радовать. Куда нам?

– В район Предболотья. Там девушка пропала, поднажмем.

Минут через сорок мы с Патрициусом остановились перед кирпичным особняком, у которого башенок было больше, чем зубов у волкодлака. Особняк стоял последним на улице. И то, улица – одно название. Всего несколько незаселенных домов в густом сосновом подлеске.

Слуга-нюкт с пепельной кожей, острыми ушами и темно-красными глазами попросил меня оставить Мараха на жердочке в прихожей и пригласил в гостиную, которую тревожными шагами мерили родители пропавшей. Они тоже были типичными нюктами: угловатыми, высокопарными, периодически срывающимися на гортанный горный язык.

– Ринда любит болота, – объясняла госпожа Шаграух. – Она нередко гуляет там и заходит в Терновый замок – детский дом, что скрывается в топях. Говорит, у нее там друзья. Бывает, Ринда возвращается после заката, когда мы уже спим, и нам это уже привычно. Но сегодня утром выяснилось, что она не ночевала дома.

– Мы отправили слуг на болота, но они не могут уйти далеко – слишком боятся смрада и сумрака ваших падей, – вступил в разговор господин Шаграух, серыми пальцами в волнении стискивая рубашку. – Мне тоже сложно там находиться. Для нас, большую часть жизни проживших в твердых подгорных чертогах, невыносима мысль о зыбкой трясине и стылой воде бочагов.

– Мы почти уверены, что наша дочь в Терновом замке. Пожалуйста, найдите ее.

– Найду, – пообещала я.

* * *

Кентавру на болотах делать нечего, так что я отпустила Патрициуса.

Уезжая, перевозчик то и дело оглядывался, бросая на меня такие жалобно-бархатные взгляды, будто вовсе не верил, что я вернусь. Песчаная дорога пылила, затягивая дымкой его мохнатые ноги. Цокот Патрициуса не затихал, но удалялся – и вскоре уже казалось, что это просто биение моего сердца отдается в ушах.