Призрачные рощи

Я так и села там же, где стояла. Хорошо, что подвернулся диван, обитый лимонным атласом. От ткани сильно пахло апельсином и мятой, и томная смесь этих двух запахов – типично Полыньего и типично королевского – вызвала у меня некоторые подозрения о том, что еще могло тут происходить, кроме заказа на убийство…

– Поясни-ка? – сглотнула я.

Напарник плюхнулся посреди спальни на пол и приглашающим жестом похлопал по ковру. Он поелозил, устраиваясь поудобнее, и закрыл глаза. Потом снова открыл – но это уже не были глаза Полыни. Это были две черные лужи, два портала, ведущих в прошлое. Куратор поднял магические часы, болтавшиеся на цепочке, и провернул минутную стрелку назад. Когда Полынь со свистом втянул теплый воздух, а прозрачные волоски на его запястьях встали дыбом, я села рядом и взяла Ловчего за руку.

Мир тотчас захлебнулся светом.

* * *

Показания прошлого

Ее величество Аутурни – свежа и хороша, как лимонад под ярким зонтиком в июньской тени, – стояла над цветущим папоротником у окна. Возле нее, опустившись на колени у цветка, изучая стебли, сидела статная дама в зеленых брюках и замшевой рубашке, перехваченной широким ремнем. Перед ней полукругом были разложены магические садовые инструменты.

– Это Марцела, – на всякий случай пояснил мне Полынь. Мы с ним были единственными тусклыми пятнами в ожившей картине прошлого; все остальное сияло и переливалось сочными красками, будто в первый день существования вселенной…

Дама на коленях цокнула языком:

– В общем, Турни, если вы хотите, чтобы этот папоротник цвел до лета, нужно купить подкормку блайза на Сумеречном рынке.

– Хорошо, – рассеянно согласилась королева.

Она смотрела не на Марцелу, а на трюмо рядом, в котором отражался Полынь. Куратор, позевывающий поутру, тщательно выплетал колдовские узоры вдоль противоположной стены покоев. Если бы он обернулся, то обязательно оценил бы, какие красивые у королевы пальцы, когда она поправляет локоны высокой прически, выгодно обнажающей изящную шею.

Но он не оборачивался.

Пока Марцела собирала инструменты, королева сморщила носик и пропела:

– Как там охранные сети, господин Полынь?

Внемлющий сделал финальный пасс руками. По всей комнате вспыхнули медовые соты щита – и медленно погасли, теперь невидимые.

Ловчий удовлетворенно кивнул:

– Готовы. Но учтите: я сделал именно так, как вы просили. Если террористы сюда заявятся – у вас будут трупы на ковре. Без возможности оправдания.

– Вот и прекрасно, – королева фыркнула. – Я обороне предпочитаю нападение; долой условности! Только отринув их, можно получить то, что хочешь.

Когда Полынь вышел из комнаты[14], королева похвасталась перед Марцелой:

– Так хорошо, когда есть кто-то, кто готов за тебя убить! Приятно для самооценки и полезно в быту.

– Пожалуй… – согласилась госпожа Парящая.

Она уже собрала свой чемоданчик и захлопнула его, потом окинула взором остаточные всполохи щитов. Во взгляде Марцелы мягкость, присущая Шептунам, смешивалась с жесткостью – отличительной чертой управленцев.

– Это был мальчик Сайнора? – невзначай спросила дама.

– Это был мой мальчик, – с нажимом поправила Аутурни. – Мой личный Ходящий.

– Что ж, полезно иметь такого человека. Мне тоже стоило побеспокоиться о своей безопасности. Но теперь уже поздно. Что горевать… – Марцела тяжело вздохнула и потерла нос костяшками пальцев.

Костяшки эти у нее были как у дриады – шишковатые, торчащие, чуть темнее кожи.

– Марцела? У вас что-то случилось? – удивилась королева.

– Да, – признала та. – Но этот вопрос слишком грязен, я не хочу пачкать им вас. Вы все равно не сможете мне помочь… Ведь здесь бы потребовалось настоящее нападение. Прямое. Такое, каким не можем обременить себя ни вы, ни я, ни его величество или кто-либо еще нашего уровня.

– Вы можете открыться мне, Марцела.

– Зачем, ваше величество? Я только расстрою вас. Моя беда – это мрак, нашедший на все королевство, но никто не хочет развеять его.

– Я не боюсь печалей. Присядем.

Призрачные видения двух дам величаво перетекли на желтый диванчик, пройдя насквозь нас с куратором. Марцела отказалась от эклеров, предложенных королевой, и протянула:

– Турни, как вы думаете, людей надо судить по сумме их добрых поступков или по сумме плохих?

– О, тут все просто! Когда оцениваешь чужаков – суди по плохим, чтобы не расслаблялись. Себя оценивай по добрым: ведь каждому с собою долго жить; не стоит портить отношения.

– Вероятно, для того негодяя, что угрожает мне, весь мир – чужбина. Он газетчик. И он готовится линчевать меня, милая Турни.

– Марцела! Неужели вы, с вашей властью, испугались прессы? – Королева от неожиданности рассмеялась.

– Не всей прессы, лишь одного бандита. Того, кто только прикрывается своей газетой, а на деле – опаснейший человек в королевстве. – Марцела закинула ногу на ногу и угрюмо побарабанила пальцами по колену. – Дахху-Из-«Вострушки» – настоящий демон во плоти. Он родом из пропасти преисподней и с удовольствием утягивает туда других. Нет другого человека, принесшего столице столько бед.