Призрачные страницы истории

В 1833 г. он прибыл в Париж. Это были первые годы правления представителя Орлеанской династии — младшей линии Бурбонов — Луи Филиппа, «короля баррикад», как его называли легитимисты, сторонники старшей линии, свергнутой в результате Июльской революции 1830 г. Некоторые легитимисты были готовы видеть в Наундорфе «законного короля». Его признали последний министр юстиции Людовика XVI Жоли и гувернантка дофина мадам Рамбо. Однако была более чем сомнительной ценность этого «узнавания» — отождествление почти пятидесятилетнего человека с семилетним ребенком, которого Жоли и мадам Рамбо видели в последний раз за сорок с лишним лет до новой встречи. Отношение же правительства Луи-Филиппа к Наундорфу было с самого начала враждебным, хотя его появление вызвало споры в рядах легитимистской оппозиции. Сторонники претендента пытались разъяснить различные неясные пункты его биографии, вроде факта, что он не умел говорить по-французски (сам претендент уверял, что в своих злоключениях забыл родной язык).

В 1834 г. появились мемуары Наундорфа, но они были дезавуированы и заменены вышедшими в свет в 1836 г., являющимися измененной и дополненной версией первого издания. Воспоминания озаглавлены «Очерк истории несчастий дофина, сына Людовика XVI» и повествуют о его бегстве из Тампля и последующих скитаниях. Во втором издании Наундорф обнаруживает лучшее знание бытовых деталей жизни в Тампле, которые либо уже были известны из опубликованных исторических работ, либо по своему характеру не допускали возможности проверки. Известный французский юрист и историк М. Гарсон так оценивает мемуары Наундорфа: «Он рассказывал совершенно фантастическую историю, которая ни в чем не совмещалась и не допускала никакой проверки. Неизвестно, ни кто вмешался в его судьбу, ни каким образом этот неизвестный смог проникнуть в Тампль… Далее следовала цепь загадочных приключений, ни одно из которых не могло быть увязано с каким-либо известным фактом». Правда, Наундорф намекал, дабы избегнуть неприятных вопросов, что ему приходится многое скрывать, хотя неясно, какие мотивы могли заставить это делать в 1836 г., повествуя о событиях сорока- или тридцатилетней давности. В мемуарах содержится история о том, как рассказчика подменили манекеном, перевели из камеры на втором этаже в тайник на четвертом, где он провел сравнительно долгое время. Потом манекен подменили немым ребенком, а того, в свою очередь, — рахитичным мальчиком, который вскоре умер. После вскрытия труп перенесли в тайник, а дофина, получившего большую дозу опиума, спустили на второй этаж. Далее его положили в гроб, который поставили в фургон. По дороге дофина спрятали в ящике на дне повозки, а гроб набили старыми бумагами, чтобы сохранить прежний вес. Вслед за тем фоб был зарыт в братской могиле, а дофин и его друзья вернулись в Париж. (Стоит тут заметить, что, как следует из официальных документов, гроб ребенка, умершего 8 июня 1795 г., был отнесен на руках на кладбище Сен Маргерит в сопровождении муниципальной стражи.)

Далее повествуется об отправке дофина в Швейцарию, об отъезде в Северную Америку, о том, что у одного из своих покровителей он обучился профессии часовщика, о возвращении в Европу, где дофин попал в руки врагов, о содержании его в страшных подземельях, о попытках склонить его к подписанию бумаги с отречением от прав на престол. (Все это — преследования, аресты, бегства, не оставившие никаких документальных следов, — якобы происходило по наущению Людовика XVIII в странах, находившихся под господством Наполеона и полным контролем его эффективно функционировавшей полиции.) В германских государствах дофин вступил в отряд вольных стрелков, в стычке с французским войсками под Дрезденом был ранен и попал в плен, из которого бежал. Дофину приходили на помощь друзья, которые однажды снабдили его бумагами на имя Наундорфа. Их-то он и передал в прусской столице полицей-президенту Лекоку, но так и не получил обратно. Взамен ему было разрешено обосноваться в Берлине и заниматься профессией часовщика. По мнению М. Гарсона, этот рассказ Наундорфа, изложенный здесь в немногих словах, «попросту смешной роман» и мемуары в целом, как писал другой известный историк А. Костело, «колеблются между абсурдом и невозможным».

Впрочем, ряд исследователей пытается доказать, что часть рассказа Наундорфа находит подтверждение. В частности, история его приключений в Швейцарии и Германии, быть может, была связана с семьей Жана Фридриха Лешота. Но это, если верить показаниям его внучки, которая родилась в 1834 г. и занесла на бумагу свой рассказ о событиях революционного и послереволюционного времени со слов родителей, в конце XIX века. Ее рассказ был опубликован в 1900 г. в журнале «Лежитимите». Рукопись оказалась утерянной, так что, видимо, нельзя исключить возможность того, что речь идет о мистификации.