Призрачный огонь

Когда Тео впервые увидел свою квартиру в писарском ряду, ему захотелось убежать. Это было так далеко от роскошного особняка Джерарда, как только можно было себе представить. Две спартанские кельи, одна с кроватью, другая с письменным столом, обе покрыты пылью. По полу сновали гигантские муравьи, а мебель была вся в прожилках древесных червей. В течение долгих мгновений он предавался фантазиям о бегстве из Калькутты и зарабатывании на жизнь наемничеством при индийском дворе, где даже Джерард не мог до него добраться.

Затем он вспомнил о своих обязательствах перед Констанцией. Он должен сделать это для нее и найти способ исполнить свое предназначение.

Его жалованье составляло пять фунтов в год плюс три фунта карманных денег, на которые он нанимал двух слуг. В свою очередь, он должен был подсчитывать суммы и вносить их в бухгалтерские книги, проверять грузы и товарно-материальные запасы, следить за тем, чтобы соответствующие документы попадали в нужную папку, и посещать церковь дважды в день.

В первый месяц работы он был просто ошеломлен. Большая часть оставшегося у Тео карманного содержания уходила на ламповое масло, и он до глубокой ночи строчил в гроссбухах, проклиная цифры, которые упрямо отказывались складываться. Днем, с затуманенными глазами, он пытался оценить качество тюка ткани, а толпа торговцев забалтывала его своей торговой скороговоркой, пока у него не начинала болеть голова. Он помещал не те бумаги в неправильные папки, а потом не мог найти их, когда они были нужны. Он начал предвкушать обязательные церковные службы, просто чтобы подремать несколько минут, не чувствуя, как стучат костяшки пальцев и не слыша сердитых голосов, кричащих ему в ухо.

Но он был полон решимости выиграть эту игру. С тех пор как он был младенцем, его детскими были богадельни и базары Мадраса, куда он покорно следовал за отцом. Он научился торговаться почти сразу же, как только научился говорить. Бесконечные ритуальные любезности индийской беседы слетали с его языка. В отличие от большинства англичан, он понимал, что стандартные фразы - это не просто пустая условность, а способ укрепления доверия; что тон, которым человек отвечает на ваш вопрос, говорит гораздо больше, чем слова, которые он произносит. Вскоре купцы, приезжавшие в Форт-Уильям продавать свои товары, специально искали его. Они давали ему самые выгодные цены, потому что им нравилось иметь с ним дело, а навыки, которым он научился у своего отца, обеспечивали ему самые лучшие товары. Он не боялся распутать целый тюк ситца, чтобы убедиться, что ткань в середине так же хороша, как и снаружи, или пригласить торговцев чаем заварить чашку с их товаром, если он была набит опилками или соломой. Его репутация ловкого дельца росла - нечестные торговцы сторонились его, предпочитая людей, которые потворствовали бы им в обмане компании, но честные обожали его, потому что он честно платил за высокое качество.

В конце концов он освоил бухгалтерские книги. У него была хорошая голова на цифры. Если ему предлагали сукно по шесть рупий за ярд, он сразу же знал, сколько будет стоить тюк и какую прибыль он получит, если цены в Лондоне останутся неизменными или упадут на пол-пенни. Именно тогда, когда он должен был сложить цифры на бумаге, цифры поплыли у него перед глазами. Через некоторое время он нашел решение проблемы. Он научил одного из своих слуг английским названиям чисел, а затем вел свои счета, лежа на кровати, слушая, как слуга читает цифры вслух, а затем выкрикивает подсчеты.

Хотя они жили почти на виду друг у друга, он нечасто встречал Констанцию. Даже в такой маленькой вселенной, как Калькутта, существовали разные орбиты, которые редко пересекались. Ее жизнь, беззвучно описанная в письмах и в тех редких случаях, когда они встречались, представляла собой бесконечную череду вечеринок, карточных вечеров, аттракционов и танцев. Она больше не ходила пешком, а путешествовала в паланкине, который несли восемь крепких индусов, а рядом с ней бежала служанка, чьей единственной обязанностью было расправлять ее нижние юбки. Или же она сама садилась в ландо, доставленное из Англии, и щелкала кнутом, пока Джерард сидел рядом с ней.

- Кузен Джерард так добр ко мне, - призналась она Тео однажды воскресным днем. Был уже вечер, и они прогуливались в общественных садах вокруг большого водохранилища, известного как “бак". - Он практически сделал меня хозяйкой дома. - Она убрала на чердак старые изображения кораблей и сражений и заменила их индийскими картинами в ярких и экзотических тонах.

- Надеюсь, он не слишком напорист, - сказал Тео. Жизнь в писарском ряду, в постоянном обществе двух дюжин мальчишек в возрасте до восемнадцати лет, дала ему головокружительное образование во всех областях, которые не имели ничего общего с коммерцией. Это заставило его очень бережно относиться к чести своей сестры. Не раз ему приходилось защищать ее кулаками в импровизированных схватках с другими мальчишками за плотницким двором.