Призрачный престол

— Мне кажется, — шепнул юноша Анвин, когда они отдалились от трона, — я совершаю ошибку. Следовало отказать Дунстану и придумать способ от него бежать, а лучше и вовсе не приходить сюда. Мама была права, наверно, а мы ее не послушались. Король слишком себе на уме, затевает неведомо что и еще непонятно, сможет ли преуспеть. Сэр Гледерик его бы точно не одобрил, окажись он тут, а не погибни во тьме.

Девушка остановилась, встревоженно посмотрела на Гарета, будто он признался, что желает пожевать на ужин молотый кирпич, и вцепилась ему в запястья:

— Слишком себе на уме, значит? — зашипела Анвин. — А о ком из нас можно сказать что-то другое? Разве ты не движим одним только собственным выживанием да еще желанием залезть мне под юбку? Или думаешь, мне не заметно, с каким видом ты то и дело пялишься мне в корсаж? — Видя, что Гарет переменился в лице, она смягчила свой тон. — У нас нет другого выбора, Гарет. Мы все — одиноки, потеряны, бессильны. На что я способна, на что ты способен? Тебя учили магии, но думаешь, эти крохи помогут? Сильнейшие из магов разрушили наш мир еще когда я была ребенком, а ты совсем не родился. Только они его и смогут отстроить его заново или сделать еще лучше прежнего. Нам ни хватит ни сил, на знаний, чтобы действовать самим, а король Дунстан преуспел в темных науках и справится там, где бессильны другие. Или ты можешь предложить что-то другое?

— Не знаю, — покачал головой Гарет. — Может, могу. Может, дядя Айдан вовсе не так плох, как все вокруг утверждают, и мы могли бы попробовать с ним договориться…

— Дядя Айдан всю дорогу пытался тебя убить, и не погнушался изничтожить ради этого целый город. Если приползешь к нему на брюхе, считаешь, он над тобой смилостивится? Скорее добьет недрожащей рукой, чтобы избавиться от досадной помехи. Я видела этого человека. У него не осталось ни капли сострадания или жалости, если даже и были когда-то — в нем только холод и тьма. Я прекрасно их запомнила, уж поверь, и снова видеться с ним не хочу.

Слова девушки звучали убедительно и логично, и все же Гарета не оставляло чувство, что он пошел неверным путем, согласившись служить королю. Совсем недавно служение Кольдингу представлялось ему единственно верным выходом, а теперь оно пугало и отвращало. Если все те ожившие покойники, которые на протяжении последних месяцев, по словам капитана Колдера, терзали землю Регеда, действительно служили королю Дунстану и были отправлены в мир живых с его ведома, едва ли он хоть на гран более благороден и порядочен, нежели опустошивший Акарсайд и Лейсен Айдан Бирн.

«Два старых негодяя и мерзавца развлекаются на досуге сложной игрой, превратив весь обитаемый мир в огромную шахматную доску, а я — даже не фигура в этой затянувшейся партии, а только лишь бессильная и целиком подчиненная воле игроков пешка, покорно ползущая к последней черте».

Его сомнения не укрылись от Анвин, настороженно его изучавшей.

— Ты хочешь, чтобы я жила? — спросила она. — Хочешь, чтобы мы больше не расставались?

— Я не представляю, как выжил все эти месяцы без тебя, там, в этом умирающем замке, — признался он неожиданно честно. — Отец только и делал, что пил, солдаты разбегались… Летом ты одна помогла мне не сойти с ума, пока люди вокруг умирали один за одним. Твой голос, твои прикосновения… твой запах, — Гарет смущенно сглотнул. — Когда тебя положили в гроб, мне показалось, все цвета разом утратили краски.

— Смелые слова для увлекшегося обычной пейзанкой высокородного лорда, — усмехнулась она. — Но они меня радуют, Гарет Крейтон. Значит, ты слишком устал, чтобы хитрить или корчить из себя невесть что, или пытаться сделать вид, что тебе все равно. Пойдем со мной — и увидишь, что я могу тебе подарить и чего ты лишишься, если отвергнешь предложение государя и не позволишь ему сделать меня до конца, навсегда живой. Идем, — посмотрела она на него внимательно, — если не боишься, конечно. Если вы, лорд Крейтон, не последний на свете трус.

Гарет не стал колебаться и последовал за ней.

Покрытые прихотливой резьбой колонны расступились перед ними, на пути возникла стена, выложенная посеревшим от времени кирпичом, а в стене обнаружилась широко раскрытая дверь. Анвин провела Гарета несколькими прихотливо изгибавшимися коридорами, освещенными, как и тот, которым они следовали прежде, светом развешанных по стенам факелов. Юноша и девушка, взявшись за руки, спустились по узкой лестнице на десяток пролетов вниз, миновали еще два поворота и оказались перед еще одной дверью. Анвин распахнула ее, повернув деревянную ручку, вырезанную в форме львиной головы, и Гарет, переступив порог, попал в небольшую, уютную на вид спальную комнату.