Призрак киллера

Как об этом стало известно банку? Щелкунчик этого не знал, хоть и имел несколько предположений на этот счет. Да это было сейчас и неважно.

Вот банк «Солнечный» и включил брата и сестру в «список на уничтожение», который был предложен Щелкунчику. Видимо, банк вынашивал идею устранить шумного Барсукова, который болтался под ногами и вообще действовал на нервы, а уж тут заодно было решено стереть с лица земли брата и сестру Кисляковых.

Естественно, основная оплата шла за убийство Барсукова, который хорошо охранялся, а Нина с Алексеем были уж так — для ровного счета, чтоб киллер не заскучал…

Теперь Черняков. Он ведь не случайно так заинтересовался «предположениями» журналистки, приехавшей из Москвы… Ох не случайно! Он все допытывался, что и откуда ей известно о сговоре банка с компанией на Западе.

А когда понял, что Нина действительно что-то знает, решил действовать.

Надо полагать, что этот Черняков там, на синегорском комбинате, единственный деловой человек. По-настоящему деловой.

Вероятно, он — тот единственный на комбинате, кто участвует во всей этой сделке.

Интересно, кто станет генеральным директором комбината теперь, когда Барсукова больше нет? Нового директора ведь будет назначать банк «Солнечный»… Щелкунчик на сто процентов был уверен, что этим новым генеральным станет не кто иной, как Черняков…

Но, видимо, решив убить Нину — журналистку, которая слишком много знает, — Черняков поступил самостоятельно, не проконсультировавшись со своими тайными хозяевами — банком. Он испугался и стал действовать на свой страх и риск.

Нанял убийцу, снабдил его баллончиком, и, как говорится, вперед. Потому что если бы он запросил указаний от «Солнечного», то ему сказали бы, чтобы он не волновался и не занимался самодеятельностью.

«Не беспокойся, — сказали бы ему из Москвы. — Пусть она спокойно возвращается сюда, в столицу нашей Родины… Тут о ней отдельно позаботятся специальные люди…»

Этим «специальным» человеком был как раз Щелкунчик. Наниматели ведь с самого начала сказали ему, что речь идет об убийстве трех человек… Просто Нина шла в этой последовательности последней, вот и все.

Сначала надо было устранить Алексея, который, вероятно, был вообще болтлив, и нужно было сделать все быстро, чтобы он не успел разболтать еще кому-нибудь, кроме своей сестры. Потом — Барсуков, в качестве главной жертвы. А уж потом — Нина, напоследок.

Наниматели не учли одной маловажной детали, они попросту не обратили на нее внимания. Они не предвидели того, что Щелкунчик в Синегорье познакомится с Ниной… А тут была проблема.

Во-первых, он вообще не считал возможным убивать знакомых людей, с которыми его уже связывали личные отношения. Другое дело, если бы Нина была его врагом, сделала ему что-то плохое — тогда пожалуйста. Но взять и убить знакомую женщину, с которой он спал и с которой ему было хорошо… Да еще если он уже знал, что она ни в чем ни перед кем не виновата… И вообще — она женщина. Щелкунчику приходилось убивать и женщин, но то были совершенно другие случаи. Те женщины были таковы, что по коварству дали бы сто очков вперед любому мужчине. А здесь — не то.

Кроме всего прочего, Щелкунчику не следовало знать обо всей ситуации. Киллер не должен вникать в вопрос — кого и за что. И почему. Киллер должен быть машиной, которая ни во что не вникает, ничего не знает и знать не хочет. Тогда киллер может быть надежен.

А теперь ему не нравилась вся эта история, в которую он оказался замешан. Он посмотрел на проблему как бы со стороны.

Ведь что получается? Грязная сделка, направленная на обман народа и государства, обещающая, как и все подобные грязные сделки, неисчислимые беды простым людям… И ради того, чтобы вся эта грязь состоялась и хозяева банка и прочая нечисть жили богато и хорошо, — убиваются люди, вынашиваются коварные планы. И он — Щелкунчик — является исполнителем всего этого.

А ведь он — офицер, вчера ему об этом напомнили. Он — русский офицер, хоть и забыл об этом. Он — человек, об этом он тоже вспомнил совсем недавно…

Щелкунчик вспомнил вчерашнего подполковника, его лицо и то, как он пожал ему руку и назвал товарищем майором. Его-то…

Может быть, бог потому и не поразил его еще, что дает возможность исправиться, встать на другой путь?

Почему вообще все так уверены в том, что он — Щелкунчик — такая мразь и что им можно крутить и вертеть в любые стороны?

* * *

Пока он стоял у окна, Нина воспользовалась паузой и вкатила себе последнюю, четвертую порцию кокаина. Он понял это, как только обернулся. Она как раз откладывала шприц, и по лицу ее растекалось удовлетворение.

— Все, — блаженно сказала она, откидываясь спиной к стене, — больше ты от меня ничего не добьешься… Теперь со мной бессмысленно разговаривать. Процесс пошел…

Она даже как будто посмеивалась над Щелкунчиком. Предупреждала же она его насчет того, что будет после четвертой дозы.

Ноздри ее хищно трепетали, лицо приняло самозабвенное мечтательное выражение. Она смотрела на стоящего у окна Щелкунчика, и вдруг улыбка тронула ее полные губы.