Призрак Ленни

Тянущиеся руки не ускользают от внимания наших ментов. У них в институте спецкурс: по тянущимся рукам определить девичью фамилию мамы того, чьи руки. И ведь справляются! Артур заметил мое движение, но ничего не сказал.

Я вздохнул, старательно показывая, как мне тяжело, и спросил у Артура:

– Извини, а ты женат?

Скажет еще сейчас «вопросы здесь задаю я». Нет, не скажет. Надо отдать ему должное, он умело расположил меня к себе.

Мне уютно в ментовке, надо же! Чудны дела Твои, Господи.

– Уже нет, – сказал Артур, – Покинул, так сказать, ряды. А какие были ряды! Не буду врать – жалею иногда, что не срослось.

– Верю, – сказал я, и не удержался, заныл, – Хотя сам иногда жалею, что срослось.

– И такое бывает, – согласился Артур с видом человека, у которого такое бывало раз сорок, – А что, эта самая Багира, она лучше жены, да?

– Лучше, – сказал я, и его лобовая атака захлебнулась. Кажется, это и называется айкидо, – Эта самая Багира куда лучше жены. Знаешь, она была у меня единственной, кто мне не рассказывал о своем «первом», как они говорят. И я за это ей так благодарен!

– «Мне было пятнадцать, а он был пожарным, и жил по соседству», – сказал Артур.

– Ага. «Они с женой снимали на лето дачу, но он ее не любил», – сказал я.

– Жену, не дачу, – уточнил Артур.

– Ага. Но и дачу не любил. «Полюбил он меня сразу. А когда это случилось, я лежу и думаю: это и есть ваш секс?»

– «А потом его посадили», – грустно сказал Артур, – Или «он уехал навсегда в командировку». Скорее, надеюсь, второе.

– Второе лучше, – согласился я, – Хотя, если «навсегда», то лучше первое. Нет, не надо первого, тюрьма портит людей. Зачем он такой, когда вернется.

– А с него судимость снимут, – пообещал Артур, – С мужика снять судимость, это как женщине девственность вернуть.

Разговор принимал фантастический оборот. Во-первых, было весело, во-вторых – обычно мужчины так не разговаривают. Но уж тут мы с Артуром явно нашли друг друга! Как говорит Майкл Ньютон: «души приходят на Землю группами». Мы с Артуром точно в одной пришли.

Я, конечно, не скажу ему, что Багира мне такого о себе не рассказывала, потому что не о ком было рассказывать. Обо мне точно никто не скажет «он был пожарным». И только тут я догадался, что раз Ленни на червонец годков меня больше, то обязательно кто-то должен быть меньше. Вот же как Бог все интересно устроил, надо же. Во всем Он стремится к балансу.

А при чем тут мама, я позже подумаю, как говорила Скарлетт О'хара. И чего мне не взять от Багиры в следующую женщину, я тоже попозже решу.

– Ты давай, Витя, попозже подумаешь про то, о чем сейчас думаешь, лады? – попросил Артур.

– Я про девственность, – сообщил я.

– А-а… Ну тогда ладно. А я про судимость. Мне… нам с тобой скоро в больничку, было бы хорошо сказать девушке, что мы всех уже поймали.

Странно как-то дела у них здесь ведутся, не по-киношному. Как-то неофициальненько. Впечатление такое, будто Артур здесь не работает, а любительствует. Будто хобби у него такое – ловить «всех».

– Не думаю, что она будет счастлива, когда узнает, что «всех поймали», – сказал я, – Насколько помню, она не слишком кровожадна. У нее в комнате не было бюстика.

И показал пальцем на бюстик Дзержинского, Федора Михайловича, стоявший на шкафу. Невысокий, с бутылку, он все равно доминировал в помещении. И не потому, что стоял выше всех, отнюдь. Выше висели какие-то дурацкие плакаты с автоматом Калашникова в разрезе, постеры с пальмами, рисунки симпатичных женщин – причем неплохие рисунки. Но Дзержинский все равно доминировал, потому что он здесь был дома. Он формировал образ этой службы, и образ этих людей. Также и мое внутреннее видение происходящего не обошлось без Дзержинского. Я тоже сформирован под бюстами, от маминого до Гагарина. Где-то там, в глубине глубин, стоит и создатель ЧК, или кто он там был в иерархии революции.

На «кровожадность» Артур не обиделся, я надеюсь. Но все равно пожал плечами:

– Да я не имел в виду, что она хочет крови. Хотя, сам знаешь, женщины частенько ее хотят.

– О да, – вспомнил я ножик Ленни, – Еще как хотят.

А вдруг я не открыл бы глаза? Неужели она бы меня зарезала? Да, я не ангел. Она наверняка знает, что я погуливаю. Ха! Еще как знает! Но я, во-первых, молодой еще. Во-вторых, я мщу ей за брехню про беременность. И в-третьих, я готовлюсь быть без нее. Зачем я ей такой, сам не знаю. Разве что она энергетический вампир, и она у меня сосет. Энергию, в смысле. Сосала. И если все высосала, что могла, то решила избавиться от моего энергетического трупа, так, что ли?

Мне стало себя чуть-чуть жалко. Я даже вспоминать начал, что у нас там в коридорчике ка полочке «keys» третий крючочек для ключиков, так трогательно. Но недовспоминал, обстановка не та.

– Ты зависаешь, пока кофе стынет, – посочувствовал мне Артур, – Наоборот, то есть.

А я знаю, что зависаю. Я вообще в последнее время часто висну.

– Знаю, – сказал я, – Кофе зависает, пока я стыну. Мне надо «reset» нажать, где-то была кнопка. У меня самого тоже неприятности. Жизнь, знаешь, ли.