Призрак мисс Миранды

— А если она не в духе, — мрачно пошутил рабочий, — то головы так и летят. И попомните мои слова, так оно и будет!

И словно в этот день я была способна отпускать только неуместные реплики, ответила:

— Надеюсь, что моя голова не пострадает.

Садясь в седло, я бросила взгляд на мистера Пембертона, который был в привычной одежде, состоящей из полосатой рубашки и джинсов; он показывал рукой оператором, чтобы те в отдалении заняли правильную позицию. Посмотрела я и на маму, что-то увлеченно рассказывающую миссис Меллор — та, специально приглашенная на съемку, нарядилась в ту же неизменную шляпку с моих крестин; рядом с ними стоял какой-то высокий мужчина, возможно и Робби.

В этом эпизоде мне предстояло сидеть в седле боком, что в моем пышном платье было не особенно удобно. К счастью, под ним не было корсета из китового уса, а то бы гнедая стала нервничать и плясать на месте. Когда вы растете рядом с лошадьми и проводите с ними много времени, то безошибочно чувствуется их настроение. И, едва только устроившись в седле, я почувствовала, что лошадь явно не в себе.

Ожидая, пока мистер Пембертон подойдет ко мне и объяснит порядок действий, я погладила лошадь по гладкой шелковистой шее и прошептала ей на ухо несколько ободряющих слов. Но, тем не менее я видела, как она напряжена и как подрагивают ее упругие мышцы.

Скорее всего, и она чувствовала, как я нервничаю. Не из-за предстоящей скачки, поскольку я знала, что даже в этом идиотском костюме справлюсь с задачей. Но меня смутила вся эта странная обстановка съемок — объективы камер и раструбы микрофонов нацелились на меня как дула пулеметов, вокруг сновали техники и бутафоры, безостановочно бегали девочки-гримерши, на меня оценивающе смотрела толпа каких-то людей.

Кроме того, на солнце было жарко. У меня вспотели ладони и пересохло в горле. Гнедой тоже было как-то не по себе. Она то и дело мотала головой, и я не могла понять причину — то ли из-за донимавших ее оводов, то ли она тоже волновалась. Затем одна из ассистенток режиссера обратила внимание, что отворот моей перчатки загнулся внутрь — наверно, когда я гладила лошадь, — и, когда его поправили, мистер Пембертон резко, словно я была школьницей, приказал: «А теперь сидите и не шевелитесь!»

Через три минуты он подошел и остановился рядом со мной с деловым выражением лица; в руке у него был сценарий.

— Все хорошо? Вам удобно? С лошадью все в порядке? Вы не нервничаете? — зачастил он, не давая даже малейшей возможности ответить хоть на один из этих вопросов.

— Замечательно выглядите! — наконец сказал он, словно это зависело только от меня. — Теперь вот что вам предстоит сделать. Подведите лошадь к тому месту, где стоит человек с белым флагом. Оттуда — рысью до человека с красным флагом. И тут пускайте ее в галоп. Летите на полном скаку до зеленого флага. Это все. Больше ничего, понимаете? Две минуты — и все будет кончено.

Конечно, мистер Пембертон не мог знать, насколько точно он обрисовал ситуацию. Две минуты — и все будет кончено. Во время скачки по указанному маршруту мне предстояло находиться в двадцати футах от камер не более сорока секунд. Затем я исчезала среди деревьев у Тропы мисс Миранды.

— Очень хорошо, — сказал мистер Пембертон. — Прошу всех — внимание!

Я услышала треск хлопушки с номером дубля.

— Действуйте, мисс Воген! — обратился ко мне режиссер.

Работник, державший кобылу, дружески шлепнул ее по крупу, а я легонько тронула поводья и взяла лошадь в шенкеля. Поравнявшись с белым флагом, я натянула поводья и послала ее рысью.

Краем глаза я заметила, как мимо промелькнули зеленые кроны деревьев и заросшая лужайка. Дувший в лицо тугой ветер взъерошил локоны парика, которые легли мне на щеки.

Мистер Пембертон выкрикнул какое-то указание операторам, и сквозь ровный стук копыт я услышала, как мягко застрекотала камера. Наконец мы с лошадью поняли друг друга. Ритмично приподнимаясь в седле на рыси, я чувствовала себя расслабленно и уверенно и испытала прилив гордости, когда точно поймала ей ногу, послав в галоп на той точке, где виднелся красный флаг.

Теперь локоны парика развевались у меня за головой. Кружевная косынка вокруг шеи сбилась набок. Гнедая прекрасно держала темп скачки, копыта ее грохотали, заглушая все остальные звуки, но я услышала, как кто-то, похоже, что толкач, воскликнул: «Ну, класс!» Мелькнул зеленый флаг, и мистер Пембертон гаркнул: «Снято!»

Вот все и кончилось. Сцена была зафиксирована на пленке. Я ослабила натяжение поводьев, готовая сбросить скорость, и, освободив одну руку, потрепала гнедую по шее. Расслабившись, я рассеянно слушала, как переговариваются техники. Тут-то все и случилось.

Миновав густую зеленую поросль вокруг Тропы мисс Миранды, скрывшую съемочную площадку да и вообще все окружающее пространство, гнедая вдруг вскинулась.

Я так и не смогла понять, что ее испугало. Насколько я видела, вокруг не было ровно никакого повода для беспокойства. Не было ни дуновения ветерка, и листва застыла в неподвижности. И тем не менее она рванулась с такой неожиданной скоростью, что я перелетела ей через голову.