Влад Виленов

Призрак на палубе

Глава первая.

ВЕЧНАЯ ТАЙНА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА»

Мы так далеки от того, чтобы знать все силы природы и различные способы их действия, что было бы недостойно философа отрицать явления только потому, что они необъяснимы при современном состоянии наших знаний. Мы только обязаны исследовать явления с тем большей тщательностью, чем труднее признать их существующими.

Пьер Симон Лаплас

Вот уже почти полтысячелетия он не знает покоя ни днём, ни ночью. Вот уже почти полтысячелетия его непрерывно носит по всем морям и океанам страшная и неведомая сила. Ночью на его мачтах холодно дрожат огни святого Эльма, а днём солнце выжигает рассохшуюся палубу. В многочисленных пробоинах плещется вода, но это не мешает ему, как и прежде, уверенно держаться на волне. Его паруса всегда полны попутным ветром, и даже в полный штиль он уверенно мчится вперёд.

Во все времена он появлялся внезапно. В шторм и туман, в солнечную погоду и в бурю он неожиданно возникал из небытия, призрак, несущий несчастья.

Не дай бог кому-либо встретиться с ним в море! Такая встреча обязательно заканчивается крушением для судна и смертью для его команды! И пусть по всем лоциям под килем в этот момент будет хоть несколько тысяч футов, но невесть откуда появляются рифы, и обречённое судно тотчас поворачивает прямо на них.

Впереди судна, указывая ему гибельный путь, на всех парусах мчится корабль-призрак. На его палубе видны скелеты, их страшные ухмылки заставляют холодеть самые отважные сердца. Отчётливо слышно, как скрипит старый изношенный корпус, как гудит ветер, прорываясь сквозь рваную холстину истлевших парусов. Подле штурвала — капитан. Хорошо видно его чёрное лицо под широкополой шляпой. Это иссохшее лицо мумии. В беззубом рту торчит глиняная трубка.

Напрасно в отчаянии пытается команда обречённого судна изменить курс. Напрасно рулевые всем телом налегают на штурвал, судно не слушается их. Оно уже не подвластно человеку, ибо во власть над ним вступил иной хозяин. Неведомая сила влечёт судно за кораблём-призраком, влечёт на рифы, навстречу гибели.

Вот уже отчётливо видны пенные буруны у ощерившихся каменных клыков. Ещё мгновение — и корабль-призрак безмолвно растворяется в облаке пены. А затем следует страшный удар, всесокрушающий поток воды, опрокинутое далёкое небо и мучительная смерть.

Так бывает всегда, ибо исчезнувший корабль зовётся «Летучим Голландцем», и нет ещё в мире силы, которая могла бы остановить его, И как не вспомнить здесь страшные своей неразгаданной тайной стихи Николая Гумилёва:

Но в мире есть иные области,Луной мучительной томимы.Для высшей силы, высшей доблестиОни навек недостижимы.Там волны с блесками и всплесками

Непрекращаемого танца,И там летит скачками резкимиКорабль Летучего Голландца.Ни риф, ни мель ему не встретятся,Но, знак печали и несчастий,Огни святого Эльма светятся,Усеяв борт его и снасти.Сам капитан, скользя над бездною,За шляпу держится рукою,

Окровавленной, но железною,В штурвал вцепляется — другою.Как смерть, бледны его товарищи,У всех одна и та же дума.Так смотрят трупы на пожарище,Невыразимо и угрюмо.И если в час прозрачный, утреннийПловцы в морях его встречали,Их вечно мучил голос внутреннийСлепым предвестием печали.

Ватаге буйной и воинственнойТак много сложено историй,Но всех страшней и всех таинственнееДля смелых пенителей моря —О том, что где-то есть окраина —Туда, за тропик Козерога! —Где капитана с ликом КаинаЛегла ужасная дорога.