Призрак ночи

– Потому что он знает дом гораздо лучше многих. Нед работал по заказу тетушки господина Шербрука, когда она еще жила там.

– А вот и еще одна сплетня, которую я сегодня слышала. Остались ли вопросы касательно обстоятельств смерти самой тетушки?

– Авроры Шербрук? Вовсе нет. Она была стара.

– Дамы из магазина, кажется, считают, что Нед имел какое-то отношение к смерти тетушки.

– Господи! Ну до чего любят сплетничать в этом городе! – Донна, кажется, наконец-то немного расслабилась. Она откинулась на спинку кресла. – Эйва, я знаю Неда Хаскелла всю жизнь. Да, я слышала, что о нем говорят. Я знаю, что некоторые люди просто-напросто отказываются давать ему работу. Но я никогда не считала его опасным. И я до сих пор не верю в его виновность.

Да и я не верю, но все равно, выходя из офиса Донны, размышляю о том, насколько близка я была к тому, чтобы стать очередной Шарлоттой, очередной Лорел. Я вспоминаю, как Нед размахивал молотком в моей башенке и как древесная пыль покрывала его одежду. У него достаточно сил, чтобы задушить женщину, но способен ли убийца создавать таких чудесных, причудливых птиц из дерева? Возможно, я не сумела заметить в них что-то мрачное – признак того, что в их создателе таится чудовище. Но разве не живет чудовище в каждом из нас? Со своим, например, я прекрасно знакома.

Я сажусь в машину и, не успев еще защелкнуть ремень безопасности, слышу звонок своего мобильного.

Это Мейв.

– Мне нужно с вами увидеться, – говорит она.

– Может, встретимся на следующей неделе?

– Сегодня днем. Я как раз еду в Такер-Коув.

– С чего такая спешка?

– Дело в Вахте Броуди. Вам нужно съезжать оттуда, Эйва. Как можно скорее.

Мейв задержалась у меня на веранде, словно набираясь смелости перед входом в дом. Она нервно осматривает прихожую за моей спиной и в конце концов переступает порог; пока мы идем в «морскую» комнату, гостья продолжает осматриваться, словно пугливая лань, которая с ужасом ждет, что в нее вот-вот вонзятся чьи-то коварные зубы и когти. Даже когда она усаживается в «ушастое» кресло, нервное напряжение никуда не уходит – она все еще чувствует себя на враждебной территории.

Из своей наплечной сумки Мейв достает толстую папку и кладет ее на журнальный столик:

– Вот что мне удалось разузнать. Но вероятно, это еще не полная информация.

– О капитане Броуди?

– О женщинах, которые жили в этом доме до вас.

Я открываю папку. На первой странице некролог – копия газетной вырезки от 3 января 1901 года: «Мисс Юджиния Холландер, 58 лет, умерла дома после падения с лестницы».

– Она погибла здесь, в этом доме, – поясняет Мейв.

– В газете написано, что это несчастный случай.

– Логично предположить именно это, верно? Зимняя ночь, холод, мрак. И эта лестница в башенку наверняка была плохо освещена.

Последняя фраза заставляет меня поднять глаза:

– Это случилось на лестнице в башенку?

– Прочтите полицейский отчет.

Я переворачиваю страницу и обнаруживаю написанный от руки отчет полицейского из Такер-Коува, Эдварда К. Биллингса. У него превосходный почерк – и это благодаря тем временам, когда в школах занимались чистописанием. Несмотря на плохое качество копии, отчет прекрасно читается.

Покойная дама, пятидесяти восьми лет, никогда не была замужем и жила одна. До этого происшествия она находилась в добром здравии, если верить ее племяннице миссис Хелен Колкорд. Миссис Колкорд в последний раз виделась со своей тетушкой вчера вечером, когда мисс Холландер, пребывая в великолепном настроении, плотно поужинала.

Следующим утром, примерно в четверть восьмого, прибыла горничная, мисс Джейн Стьюбен, которая удивилась, что мисс Холландер, вопреки своему обыкновению, не спустилась к завтраку. Поднявшись на второй этаж, мисс Стьюбен обнаружила, что дверь на лестницу, ведущую в башенку, открыта, а также нашла у подножия лестницы тело упавшей мисс Холландер.

Я замерла, вспоминая ночи, когда капитан Броуди вел меня наверх по этой самой лестнице при свете свечей. Подумала о том, насколько крутые и узкие там ступени и как легко можно сломать шею, если упасть вниз головой. Что же делала Юджиния Холландер на этой лестнице в ночь своей гибели?

Вдруг что-то (или кто-то) увлекло ее в башенку – так же как меня?