Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита

— Привет, Хорек. Давненько тебя не видел. — На удивление Голенева, огромный человек говорил тонким, почти женским голосом: — А это с тобой кто?

— Свой.

Олег вышел и протянул великану руку:

— Бывший капитан, афганец.

— А я Илюшка, по кличке Карлик. Можешь Ильей величать, а можешь и прозвищем, мне до фонаря. С чем приехали?

Степан кивнул на Голенева:

— Он скажет.

Олег выступил вперед:

— А что у тебя есть?

Хозяин вынул из кармана две черных тряпицы, ловко завязал им глаза, взял, как детей, за руки и повел по тропинке. Через двадцать метров сад уперся в скалу. Карлик плечом налег на огромный плоский камень и легко его сдвинул. Камень скрывал нишу. Великан включил фонарик и высветил ее содержимое.

В оружии Олег разбирался неплохо. Помимо легендарного Калашникова, ему доводилось стрелять из короткоствольного израильского автомата «узи», английского «стерлинга» и даже американского «игрэма», но здесь он увидел нечто другое.

В небольшой пещере в навал громоздилось оружие времен второй мировой войны. Ржавчины на боевом антиквариате Голенев не заметил. Металл поблескивал слоем смазки, как в армейском оружейном складе. Кроме автоматов, пистолетов и винтовок, в нише хранилась чугунная ванна, до краев наполненная минами и гранатами самых разных систем.

Олег наклонился и внимательно оглядел оружие:

— Откуда трофеи?

— Раскопки. Люди находят, я довожу до ума, а потом коллекционерам, вроде вас, впихиваю.

— Оружие боевое?

Карлик засмеялся тонким голосом:

— Со времен изобретения пороха и кремневого ружья очень мало придумали нового в стрелковом оружии. Повысилась скорострельность и дальность. А принцип остался неизменен — дуло, порох, свинец, курок.

Голенев поморщился:

— Кончай лекцию.

— Отвечаю на твой вопрос об оружии. Если оно не изменилось за три столетия, то уж за каких-то пятьдесят, семьдесят лет и подавно.

Голенев повертел в руках «Шмайсер», но выбрал любимый эсэсовцами автомат «МП-40» и три боекомплекта:

— Пожалуй, хватит.

Хорьков тронул Олега за плечо:

— А мне?

— Зачем?

— За тем же.

— Бери.

Степан прихватил один «кольт» двадцать первого калибра и вытащил из ванной пяток гранат. Олег достал из кармана бумажник:

— Сколько за все?

Великан долго прикидывал, беззвучно шевеля губами:

— Две тысячи.

Голенев отсчитал деньги. Карлик сунул их за пазуху, снова завязал им глаза и довел до машины:

— Удачной вам охоты, господа.

— Спасибо, Карлик. Удача нам не помешает.

Через пять минут они спустились к шоссе. Перед выездом на трассу Степан спросил:

— На Черную речку?

— Ты догадливый.

Хорьков сплюнул в открытое окно, и вырулил на шоссе. Минут сорок ехали молча. Остановились за мостом. Небольшой ручей тек по трубе, проложенной в скальной породе. Труба была широкой, а ручей почти пересох. Они прошли по ней метров десять и начали стрелять. Голенев выпустил короткую очередь, Степан разрядил обойму пистолета. Оружие осечек не давало. Когда вернулись в машину, Голенев спросил:

— Ты хорошо подумал?

— Меня наняли на работу.

— Задачи изменились.

— Не имеет значения.

До поворота на «Черную речку» они больше не разговаривали. Дом Турка стоял на берегу, в километре от форелевого хозяйства. Они загнали машину в рощу молодых акаций и, прихватив оружие, двинулись вдоль берега.

Глава 3

Турок много и долго ел. Еда с некоторых пор сделалась главным удовольствием его жизни, естественно, не считая денег. Раньше он любил еще и юных девушек. Настолько юных, что связь с ними нарушала уголовный кодекс. Как-то ему привезли белокурую туристочку. Ее похитили с пляжа его люди. Хорошенькая, с кукольными глазками, почти ребенок, она была в его вкусе. Девчонку приволокли в спальню, раздели и оставили с ним наедине. Уголовник набросился на нимфетку, как голодный волк на ягненка, но его мужской инстинкт отказал. Девочку замуровали в бетон фундамента гаража, который он тогда строил. Неудача показалась бандиту случайной. Но и еще несколько попыток окончились для него и его жертв столь же плачевно. Врачи посоветовали сделать перерыв в сексуальной практике. Но через месяц все повторилось снова. Больше всего встревожила Турка даже не его мужская слабость, а неприязнь, которую начали вызывать у него особы прекрасного пола. Если раньше он воспринимал хорошенькую девицу как приятную красивую вещь, то теперь при виде обнаженного женского тела его передергивало.

Сухумский авторитет Вано Жвания, которому после изрядной доли алкоголя он поведал о своей беде, посоветовал ему попробовать мальчика или козу. Но Турок с возмущением отказался. Бандит никогда не был извращенцем.