Призрак в опере

Киря задумчиво посмотрел на меня, закурил и спросил:

— А доказательства у тебя есть?

Я рассказала о том, что со мной произошло с тех пор, как мы расстались. Только умолчала о том, как влезла в номер к Белкину, и о том, что за мной кто-то следит. Поделись я своими подозрениями, Киря запер бы меня в управлении или приставил ко мне кого-нибудь из своих ребят. А вот этого мне как раз и не нужно было. Хорош частный детектив, которого милиция бережет!

На всякий случай я попросила Кирьянова узнать, кому принадлежит облезлый «Москвич». Мало ли, может, он в угоне числится. Записав адрес владельца, некоего Фукина Андрея Степановича, 1940 года рождения, я вышла из кабинета. Выглянула в окно, зеленой машины уже не было. Не дождались, голубчики. Ну, вам же хуже. Я заглянула в кабинет к эксперту, своему старинному приятелю, и уточнила кое-какие детали. Больше дел у меня никаких не предвиделось, и я засобиралась восвояси.

Подходя к машине, на всякий случай огляделась, но, не заметив ничего подозрительного, открыла дверь и села за руль. Поехали покатаемся. Где же они? Сменили машину? По дороге домой я специально выбирала длинные, сложные маршруты, останавливалась, выходила из машины, заходила в магазины. Звонила изо всех телефонных будок. Ничего не смогла заметить. И все же интуиция подсказывала, что кто-то меня пасет. И человек этот один.

Глава 6

Что ж, пора встретиться лицом к лицу. Я остановила машину у одного проходного дворика, здесь можно было легко затаиться, спрятаться и внезапно напасть. Медленно, расслабленной гуляющей походкой я прошла под аркой и со всех ног рванула за угол дома, в дальний подъезд. Минуты тянулись мучительно долго. Ага! Послышались торопливые шаги. Хлопнула дверь одного подъезда. Дурачок, она же заложена кирпичом — дом идет под снос, и почти все подъезды забиты. Дверь открываешь, а перед тобой стена. Только в одном подъезде, самом дальнем, в том, в котором сейчас стояла я, жили люди. Хлопнула дверь другого подъезда, снова раздались шаги. Ага, заметался?

Теперь скрипнула дверь моего подъезда. Темнота была мне на руку, я-то к ней привыкла, а вот он — со свету. Это был мужчина, высокий, довольно спортивный, судя по очертаниям фигуры. Поднялся он по ступенькам наверх, подергал двери, прислушался. Преследователь спустился вниз, стал спиной ко мне и попытался открыть дверь дворницкой. Ну что, Танюша, действуй! Я не раздумывая бросилась на него — захват, подсечка, рывок. Мужик не успел ничего сообразить, как оказался на полу, а я уже защелкивала на его запястьях наручники и заталкивала в рот кляп. Теперь мы связаны одной цепью, если побежит, придется ему тащить меня за собой.

Я достала из сумочки фонарик и посветила пленнику в лицо. Вот это да! Такого поворота событий я не ожидала: на полу среди окурков, старых газет и прочего мусора лежал Никита Белкин собственной персоной.

— Только открой рот без моей команды, башку проломлю, — сказала я, указывая на тяжелый фонарик в моей руке. — Если понял, кивни головой.

Белкин кивнул. Я достала из сумочки сигареты, затянулась и стала рассматривать своего пленника. В театральной ложе он выглядел поинтереснее. Сейчас передо мной находилось жалкое подобие того красавца. Измятая, порванная рубашка. Двухдневная щетина, красные глаза, темные круги. Нелегко, наверное, чувствовать себя убийцей. Я докурила и вытащила изо рта парня кляп.

— Будем знакомы, господин Белкин. Татьяна Иванова.

Герой-любовник сглотнул слюну и растерянно спросил:

— Откуда вы меня знаете?

— От верблюда. Ты лучше скажи, почему ты меня преследовал? Кто тебя нанял?

— Никто, я так просто.

Я не слишком сильно пихнула его ногой — нечего врать, мол. Правда, лежачих бить нехорошо, но ведь я женщина. И потом, это он меня собирался убить, а не я его. Я обыскала карманы парня — ничего интересного: грязный носовой платок, расческа, кое-какая мелочь. Не похоже, что он готовился меня убивать прямо здесь и сейчас. Если, конечно, не собирался задушить меня голыми руками. Я посмотрела на тонкие длинные пальцы. Тоже мне, бостонский душитель.

— Ну-с, будем говорить или я сразу в милицию звоню? Приезжайте, товарищи милиционеры, тут в подъезде на полу валяется убийца актрисы Лилианы Жиндаревой.

— Я не убивал, — едва не плача, проговорил Белкин.

— Ага, ты не убийца, ты меня не преследовал, я не Таня Иванова, я Винни-Пух. Хватит дурака валять, я собственными глазами видела, как ты ругался в ложе с Жиндаревой. А через пятнадцать минут она уже была мертва. Кто ее, по-твоему, убил, Призрак оперы?

— Я вам сейчас все объясню, только не надо милицию, — умоляюще посмотрел он на меня. — Я все скажу, но не знаю, с чего начать.

— Хорошо, начни с конца, может, я тогда быстрее въеду.

Наверху хлопнула дверь и послышался высокий женский голос:

— Еще купи молока, там на пакете коровка и девочка нарисованы. Купишь и сразу домой, а то я тебя знаю — будешь мотаться по улицам, пока все не прокиснет.