Призраки Черного моря

Циля знала, что Ида Вайцман, дочка Фимы, очень нравилась её сыну. Она тоже училась в музыкальном училище, на флейте. И Циля Владимировна не раз видела, стоило Яше с Идой выйти со двора, как тот тут же забирал у девушки её футляр с флейтой и нотную папку. Циля, как опытная женщина, понимала – неспроста это!

– И где твой внук, папа? – набросилась Циля Владимировна на отца.

– А я знаю? – невозмутимо ответил дед Семён. Прищурив правый глаз и не отрываясь от радиоприёмника, он пытался поймать нужную частоту. – Утром с Идкой ушли в свою эту консерваторию.

Выйдя на балкон, Циля Владимировна принялась кричать:

– И-ида! И-ида!

На балконе напротив появилась женщина, Белла Петровна, мать Иды.

– Шо за шум? Не иначе как мама нашего Моцарта!

– Я интересуюсь знать, а где Идка?!

– А шо такое?! Моя дочь дома!

– Тетя Циля, что случилось? – Рядом с матерью появилась Ида.

– Говори, где Яков!

– Не видела я сегодня вашего Яшу. У нас занятия раньше начинались. Репетиция с оркестром.

– Как вам это нравится? Не видела она, – пробурчала Циля Владимировна. – Я вам устрою репетицию с оркэстром!

– От твоего Моцарта всё равно толку не будет! – опять вмешалась мать Иды.

– Это мы ещё посмотрим! Мой Яков переплюнет самого Па-га-ни-ни!

– Я вас умоляю. Переплюнет! А шо это ты такая нервная?

– Яшка пропал, – тревожно оглядываясь, проговорила Циля Владимировна. – В училище даже не появлялся!

– И ничего Яшка не пропал. Придумаешь тоже, – показался на балконе дед Семён. – Он у Фимы, в его фотозаведении.

– Шо за глупости, Семён Аркадьевич? – вмешалась Белла Петровна. – Шо за интерес вашему Моцарту до фотографии?

– Значит, имеет интерес, раз он каждый день до Фимы ходит! – заступился за внука дед Семён. – Ты, Циля, надоела парню своей этой музыкой па-га-нининой! А у молодого человека могут быть ещё и другие интересы!

– Ида! Ты знала? – громогласно разнеслось по всему двору.

– Знала, тётя Циля. Только обещала Яше никому не рассказывать.

– Фима-а-а! – заорала Циля Владимировна. – Я тебе сейчас устрою!

– Я тебе устрою! Вот только попробуй! Фима, держись, я иду! – встала на защиту своего мужа Белла Петровна.

Женщины, отталкивая друг друга, вошли в фотомастерскую. В комнате никого не было.

– Яков Шварц! Выходи! Немедленно! – Голос Цили Владимировны звучал как приказ главнокомандующего.

– Фима, Фимочка! Не бойся, я здесь! – пыталась перекричать Цилю Владимировну Белла Петровна.

– Яша, ты это слышишь? – испуганно прошептал дядя Фима.

– Шо это?

– Это, Яша, катастрофа. Это, Яша, твоя мать. И, кажется, моя Беллочка с ней.

– Яков Шварц!

– Фимочка!

И уже через несколько секунд дверь в тёмную комнатушку, где Яша и дядя Фима проявляли фотографии, была распахнута и, толкая друг друга, появились два женских силуэта. И вместе с ними хлынул свет. Недопроявленные фотографии оказались совершенно загубленными.

Положение спас приковылявший только что дед Семён. Он убедил дочь и внука пойти на компромисс: Яша больше не пропускает занятий и усердно готовится к выпускному концерту, а Циля Владимировна разрешает сыну в свободное время заниматься фотографией. На том и порешили.

Выпускной концерт Яша-Моцарт отыграл так, что зал аплодировал стоя. В благодарность Циля Владимировна позволила Яше себя сфотографировать. Увидев свой забранный в рамку портрет, она молча покачала головой, но портрет поместила в комнате на самом почётном месте – прямо над пианино.

Яша начал готовиться к экзаменам в консерваторию. Но тут ему пришла повестка в армию. Его определили в оркестр Одесского гарнизона.

– Не служба, а малина, – говорили во дворе. – Ночуй дома да играй на похоронах и парадах!

Однако не на того напали.

– Служить, так служить по-настоящему, – сказал Яша военкому. Тот пожал плечами и определил его в танковые войска.

Война для них с Батей, в экипаж которого попал Яша, наступила так стремительно и беспощадно, что по-настоящему они очухались лишь под Смоленском…

Тася слушала его рассказ, почему-то опустив свои глаза. И как-то погрустнела. Хотя Яше его рассказ казался чрезвычайно весёлым.

– А шо это ты скисла? – удивился он.

– А она… эта девушка… Ида… она красивая?

Яша улыбнулся:

– То всё в прошлом. Ты самая красивая! – выпалил Яша на одном дыхании.

– Ладно, Моцарт, давай свой цветочек! – она улыбнулась и забрала у Яши чуть помятый и подвявший одуванчик, который тот так и не выпускал из рук. А затем придвинулась ближе и положила голову ему на плечо. Яша сидел улыбаясь и не шевелясь, будто боялся спугнуть своё счастье.

– Вот вы где! – раздался голос Рустама. – Через пять минут ужин, пойдёмте.

– Мы вас потеряли, – деловито добавил и Егор, который теперь ни на шаг не отставал от Рустама и старался во всём на него походить. Даже походка у них стала похожая. Словно они теперь всегда шагали в ногу, как бойцы одного отряда, как братья.

Выпускные экзамены в специальной разведывательно-диверсионной школе пришлись на конец сентября. Дроздов был горд, что ребята и тут не подкачали.

Полковник Артёмов собрал группу Дроздова, коротко поздравил.