Призраки дома Эшберн

Это привлечет сюда людей, и не одну машину, которую Эдит могла бы атаковать и сбить с дороги. Там будут пожарные машины, полиция и, возможно, даже Джейн или несколько любопытных зевак. С таким количеством людей у меня появится защита, свидетели и путь к побегу.

Даже с закрытой заслонкой в комнату сочился густой черный дым. Эдриенн поперхнулась и поплотнее затянула полотенце вокруг лица. Она недооценила, насколько сильной окажется вонь. Оставаться в гостиной было нельзя. Она подхватила Вольфганга, свободной рукой взяла кошачью переноску и понесла их в чистую и элегантную гостиную в углу дома.

Запах преследовал их повсюду, но воздух был достаточно свежим, чтобы Эдриенн могла снять свою импровизированную маску. Она опустила раздраженного кота на одну из причудливых кушеток с розовым узором и подошла к окну.

Даже прижавшись щекой к стеклу и наклонив голову, она не видела дыма. Девушка молилась, чтобы он был достаточно густым, чтобы привлечь внимание.

Дом в двадцати минутах езды от города. Нам придется немного подождать.

Вольф обнюхивал новую комнату. Ему нужно было забраться в переноску до приезда машин, но питомец ненавидел такое заточение, поэтому Эдриенн решила позволить ему бродить по комнате до последнего момента.

Она повернулась и принялась расхаживать взад-вперед. План был основательным, но просто рассчитывать на удачу было бы глупо. Был шанс, что никто из горожан даже не посмотрит в сторону Эшберна, пока резина не догорит. Или что дым окажется недостаточно густым. Или что никому не придет в голову позвонить пожарным.

Эдриенн ускорила шаг и принялась покусывать кончик большого пальца. Ожидание было мучительным. Пока она не услышит сирены, она не сможет убедиться, что ее план сработал.

Мне нужно чем-то себя занять.

Она вновь остановилась у окна и посмотрела вверх, пытаясь разглядеть клубящийся в небе дым, но ветер дул не в ту сторону. Я могла бы собрать свои вещи. С такой ногой было бы тяжело тащить и Вольфа, и чемодан, но я попробую. Готовность никому не помешает.

Поставив перед собой цель, Эдриенн ощутила, как напряжение внутри немного спало. Девушка скользнула в дверной проем, стараясь не дать Вольфгангу убежать, и направилась к лестнице.

Несмотря на то, что она прикрыла дверь гостиной, черный дым просачивался сквозь щели, заставляя ее задыхаться. Если снаружи он такой же черный, как этот, не заметить его будет невозможно.

Подъем без костыля был нелегким, но Эдриенн оперлась на перила, стараясь не обращать внимания на то, как те скрипели, пока она карабкалась на второй этаж. Она не взяла с собой лампу, и полумрак темного коридора казался удушающим. Эдриенн попыталась сфокусировать взгляд впереди, шаркая к двери в другом конце дома, но ее внимание было приковано к картинам, покрывающим стены.

Раньше они так не выглядели.

Люди на них утратили свой вид безмятежного, надменного безразличия. Вместо этого на их лицах появился откровенный ужас.

– Какого?.. – Эдриенн, прихрамывая, подошла к портрету мистера Эшберна. Его поза была такой же, но глаза расширились, а губы были поджаты. Кожа потеряла свой розовый румянец, и – деталь, выполненная так искусно, что Эдриенн подумала, что даже ее пальцы стали бы влажными, если бы она прикоснулась картине – на лбу выступил пот.

Эдриенн сжала губы и отошла от портрета. Она не хотела больше на них смотреть, но не смогла удержаться, чтобы не подойти к следующей картине.

На лице миссис Эшберн не было ни капли сдержанности мужа. Ее рот был открыт, а тонкая полоска слюны соединяла передний зуб с нижней губой. Глаза остекленели от сдерживаемых слез, а одна рука поднялась, чтобы схватиться за шею. На изящной руке были видны вздувшиеся вены.

Хватит. Я больше не хочу этого видеть.

Но она вновь не смогла удержаться и повернулась к следующей картине. Эдит.

На лице ребенка не было ужаса, только холодная решимость. Она смотрела прямо перед собой, внимание сосредоточилось на наблюдателе, а мышцы лица напряглись, но вовсе не от страха.

Ты не расстроена. Конечно же, нет. Потому что ты убила их, не так ли, Эдит? Ты была бессердечной психопаткой даже в детстве.

Нарисованные глаза моргнули.