Призраки Джейн Лоуренс

Казалось, она заплачет, но нет, — видимо, выплакала все слезы несколько дней назад. Во рту пересохло, сухость распространилась по всему телу, по каждой мышце и кости, как будто они сделаны из пыли.

Каннингемы могут появиться здесь в одном случае — если они мертвы. Воздействие Августина на реальность, изменение им структур смерти привлекало в это пространство духов.

Но она бы точно знала, случись с опекунами нечто страшное. Ей бы отправил письмо… кто-нибудь.

«Никто, — пронеслось в голове. — Нет в мире человека, который был бы связующим звеном между вами. Ушла ты, теперь они».

Они были для нее всем, а она лишь малой частью их жизни. Пятнадцать лет она находилась под их опекой, но никогда не перетягивала на себя столько внимания, сколько им пришлось потратить за сорок лет на воспитание родных детей и развитие карьеры мистера Каннингема. Она столь многого не получила…

Внезапно стало невыносимо больно, как и в день, когда она стояла в их пустом доме. Она всегда поступала с ними порядочно, например решила остаться в Ларрентоне, чтобы избавить от расходов на ее содержание в Камхерсте. Она была хорошим ребенком, никогда не создавала проблем. Ей понятна боль, причина которой в горе потери, но не разделявшее их расстояние.

— Джейн. — Голос мистера Каннингема вернул ее в реальность так резко, что она покачнулась. — Посиди с нами.

Она медленно повернулась. Настоящие, такие, как она их помнила, вплоть до мельчайшего пигментного пятна, до морщинки у глаз. Знакомый, плетеный на коклюшках кружевной воротник платья миссис Каннингем, едва уловимый запах кедра от пальто мистера Каннингема: на лето верхнюю одежду убирали и хранили, переложив кедровыми вкладышами. Не сводя с нее глаз, он подошел к самому краю круга и нахмурился.

— Почему ты сидишь на полу, дорогая? Давай же, поднимайся, дай мне посмотреть на тебя. Расскажи, что случилось?

— Он

умер, — прошептала она в ответ и неожиданно разразилась громким истеричным смехом. — И вы умерли.

Как это несправедливо и жестоко. Почему Каннингемы ушли из жизни так скоро после переезда в Камхерст? Даже болезнь редко забирает так быстро. Авария на дороге? Забравшиеся в дом грабители-убийцы?

— Джейн. — Миссис Каннингем посмотрела с укором. — Что за глупости? Ты больна? У тебя жар? Полагаю, стоит лечь в постель.

— Вас не должно здесь быть, вы не можете. Вы уехали в Камхерст… — Джейн принялась перебирать факты.

— Разве мы не можем приехать с визитом? Подойди же, посиди рядом хоть немного. — Женщина вытянула руку, и Джейн впилась в нее глазами. Эту сцену она представляла вчера в кабинете. Но вместо миссис Каннингем должна быть мама. Образ ее чуть потускнел в воображении, но по-прежнему оставался дорогим и близким. Но появились Каннингемы, которые тоже умерли.

Можно отвергнуть их теплое, заботливое отношение и сгореть со стыда или устроиться рядом и греться в лучах их доброты, пока сама не умрет от голода. Выбор несложный.

Джейн переступила белую черту и взяла миссис Каннингем за руку. Невидимые стены рухнули, падение отозвалось вибрацией в голове.

Женщина с улыбкой провела ее к дивану. Твердая плоть, прохладная кожа, щеки раскраснелись, как у человека, только вернувшегося с прогулки в осеннем парке.

— Ты хорошо выглядишь, — произнесла миссис Каннингем, усаживаясь и не обращая внимания на смущение Джейн. Положив руку на ее выпирающий живот под натянутой тканью платья, широко улыбнулась. — Большая радость — забеременеть вскоре после свадьбы.

— Нет, — помотала головой Джейн, садясь рядом. — Вы неправильно поняли.

Августин не сказал об опухоли ни слова, из этого следовал вывод, что с ней не все в порядке. Будь миссис Каннингем права, он был бы заботливым и нежным — неважно, дух он или живой человек. Интересно все же, кем он был? Одна мысль вызвала тошноту.

— Право, Джейн, не стоит говорить так о благословении свыше, — произнес сидящий в кресле у камина мистер Каннингем.

— Нет, это не… — начала она, стыдливо потупилась и замолчала.

— Ты вышла замуж и полагаешь, мужчина не будет требовать родить ему ребенка? Неужели ты считаешь себя настолько выше людей противоположного пола, что будешь отвергать саму суть брака, отказываться от выполнения супружеских обязанностей и настаивать на самоудовлетворении потребностей?

— О чем вы? — Брови Джейн поползли вверх. Он никогда не был жесток с ней, даже в детстве, когда она после пережитых ужасов войны и шока бывала несдержанной на слова и поступки. Каннингемы относились по-доброму, хоть и без нежности, и, несмотря на их отстраненность, она отогрелась рядом с ними. Очень давно, до того как научилась дорожить опекунами, она представляла, за что могла бы ненавидеть их, но жестокость даже не приходила ей в голову. Произнесенное из его уст звучало странно; впрочем, нельзя забывать, что перед ней дух. Оррен и Абигейл обвиняли ее в том, в чем и она сама, хотя с той стороны завесы между мирами все должно видеться яснее. И все же что-то не так. Она это чувствовала. И зачем Каннингемам быть здесь?