Призраки Джейн Лоуренс

Впервые в его голосе мелькнула растерянность, когда он сосредоточенно принялся отделять месиво исковерканной плоти от окружающих тканей, обнажая большую часть более крупного органа, пока он не стал ровным и гладким. — Что ж, ему еще повезло… Задень чуть глубже, умер бы от септицемии примерно через неделю.

Лоуренс вытащил из живота пациента окровавленный кусок кишки и осторожно отложил в сторону, а затем взял иголку и нитку. Джейн смотрела на врача во все глаза. Орган внутри живота еще функционировал, он был живой. Джейн показалось, она даже уловила движение, но потом все скрыла кровь.

— Мисс Шорингфилд, не отвлекайтесь, пожалуйста, тяните, следите за ретракторами.

Джейн заставила себя опустить глаза и принялась смотреть, как он зашивает поврежденную часть кишечника, вытягивает кусок кишки через рану, сделанную самим пациентом. Когда доктор велел, она убрала инструменты, и он удивительным образом быстро сшил короткими твердыми стежками все слои и наконец кожу.

Он казался ей похожим на умелого мастера, творца, уверенного в движениях и завораживающего ими.

Мужчина на столе застонал, несколько раз дернулся. Действие эфира заканчивалось.

— Возьмите кусок ткани, — обратился к Джейн доктор Лоуренс, — смочите антисептиком и протрите кожные покровы. Сделайте так, чтобы они были максимально чистыми. Это ускорит заживление и выздоровление в целом.

Задание. Задания помогали. Джейн взяла ткань и протерла нижнюю часть грудной клетки мужчины, затем осторожно промокнула шов в том месте, где была рана. Потом она принялась очищать его руки, извлекать кусочки волокон из-под ногтей. Пациент спал, лицо осунулось от страданий и боли, но выглядело спокойным. Стерев грязь со лба, Джейн повернулась к доктору. Он склонился над торсом больного, быстро дезинфицируя и зашивая множественные небольшие порезы. Внезапно, будто почувствовав на себе ее взгляд, Лоуренс прервался и поднял голову.

— Мы хорошо поработали, — сказал он и улыбнулся. — Вы помогли спасти жизнь.

В груди Джейн разлилось золотое тепло, изнутри стала бить дрожь — впервые с момента, как она зажала руками рану мужчины.

— О, — выдохнула она.

Доктор Лоуренс пропитал губку антисептиком и приложил к небольшой дырке на животе пациента.

Через несколько минут Лоуренс закончил и направился к раковине. Джейн пошла следом, не представляя, что еще делать.

— Вы хорошо справились. — Он открыл кран локтем и принялся смывать с рук кровь. — Подойдите, приведите себя в порядок. Следовало сказать вам, чтобы вы надели халат, но я, откровенно говоря, не думал, что вы… да. Немногие спокойно могли бы это вынести, я предупреждал вас: медицина — грязное дело.

Джейн обернулась и посмотрела на операционный стол. Пациент спокойно спал. Сделанное доктором Лоуренсом казалось волшебством.

— Невероятно. — Она перевела взгляд на его лицо с четкими чертами, затем на руки. — Я не представляла, что такая операция возможна.

— Она невозможна в большинстве случаев, но меня учили лучшие мастера Великой Брелтании. — Он произнес эти слова без гордости и хвастовства.

— Что с ним случилось, что вы удалили?

— Толстую кишку, она деформировалась… по какой-то причине. Я приглашу для консультации специалиста.

— Но пациент будет жить? Теперь, когда кишка удалена и вы… — Джейн замолчала, не в состоянии подобрать слова, и просто кивнула в сторону мужчины на столе.

— Я оставил губку, чтобы продукты жизнедеятельности не попали в рану. Если содержать ее в чистоте, она скоро затянется, и он проживет еще много лет. Но эта операция не похожа, например, на ампутацию, где мы четко понимаем, что делаем, и пациенты чаще выживают, чем нет. Я надеюсь, он будет жить. — Доктор опустил голову, пальцы сжали край раковины.

Джейн подошла к нему, борясь с внезапным желанием ободряюще коснуться его плеча.

— Значит, мы хорошо поработали, — произнесла она в тон Лоуренсу.

Он посмотрел на нее, и губы его тронула благодарная улыбка. Сердце внезапно забилось порывисто и часто, что было непривычно и удивительно.

В операционной они остались одни, мистер Лоуэлл в какой-то момент незаметно удалился. Джейн постаралась сосредоточиться на неприятных запахах крови и плоти, на бьющей в нос остроте антисептика, до сих пор витающем в воздухе эфире — на чем угодно, лишь бы не смотреть на доктора, чья улыбка казалась чем-то интимным и опьяняющим.

— Как вы себя чувствуете? Если станет нехорошо, скажите, я усажу вас на стул. — Он вгляделся в ее лицо, заметив смятение, причиной которого определенно счел слабость. Вероятно, ждал, что она скажет, будто передумала становиться женой врача.

— Чувствую себя… — Невоспитанной. Неприлично так разглядывать человека. Но было и еще что-то… Она ощущала душевный подъем, внутреннюю легкость и одновременно усталость до мозга костей, а совсем глубоко внутри — ужас от полученного опыта. Кожа на руках до сих пор горела в тех местах, где на нее попала кровь.