Призраки забытых могил

Но они шли и шли. Алка потеряла им счет. Беспокойство за дочку не давало уснуть. Как она там без меня, бедненькая? Ясно, что ее не бросят. Матвей уж точно. Но Катюшка наверняка места себе не находит. Она благополучный ребенок, с которым ничего дурного не случалось. Все ее стрессы только из-за плохих отметок и поражений на соревнованиях (проигрышем она считала даже третье место). А тут мать пропала!

Все же Алка смогла задремать. Проснулась от громкого скрежета. Открыла глаза, увидела, как открывается окошко в двери. Она и не заметила его раньше. Маленькое, размером с обувную коробку. Такие устанавливают на дверях одиночных камер, тюремных и психиатрических. Алка видела это в фильмах, ей самой, к счастью, не приходилось бывать ни там, ни там.

В проеме показалась рука в перчатке. Она держала пакет, связанный за ручки. Пальцы разжались, пакет упал на пол. Окно закрылось.

Алка выждала некоторое время, потом подползла к полиэтиленовому свертку. На нем логотип известного сетевого магазина. Развязывать ручки было страшно. Вдруг внутри что-то мерзкое? Алка стала ощупывать пакет и сначала отдернула руку. Ей показалось, что под ее пальцами что-то живое. Крыса, змея, жаба? Она всех боялась. Потом поняла, что это гроздь винограда. А еще яблоки или мелкие груши. Алка развязала-таки пакет и убедилась в этом. Мятый киш-миш большой гроздью, между ягодками и попали ее пальцы, ранние яблоки с побитыми боками, три вполне сносных мандарина. Пленнице не просто принесли поесть, но дали витамины, так нужные беременной. Значит, убивать не собираются, это обнадеживает.

Алка съела весь виноград. Остальное оставила на потом. Ни яблок, ни мандаринов она не хотела, но понимала, придет время, когда она будет рада и им.

Живот начал болеть где-то через час. Алка успокаивала себя тем, что все дело в винограде. Он лежалый. Бродит в желудке сейчас, ее пучит, отсюда тяжесть, дискомфорт. Но она сходила в туалет, попила воды, а боль только усилилась.

– Где же вы, девочки? – шептала Алка. – Спасайте меня…

Прежде всего она взывала к Матвею, своей заступнице, самой близкой подруге и, как ей казалось, всемогущей женщине. У нее связи, деньги и… сердце, полное любви.

Алка знала, что Матвей испытывает к ней нечто большее, чем дружескую привязанность. Точнее, чувствовала, потому что Ольга-Рената ни разу даже не намекнула на это. Однажды сказав ей, ты не в моем вкусе, закрыла тему. Но ее глаза говорили об обратном. Алла ловила на себе ее полные нежности взгляды. Они ее смущали. В детдоме отношения между девушками не считались чем-то из ряда вон выходящим. Даже те, кто любил мальчиков, иногда спали и с девочками. Это безопасно и гарантирует стопроцентное удовольствие. А для Алки это было неприемлемо. Когда она слышала девичьи стоны с соседних кроватей, то накрывалась подушкой, если при ней подруги целовались, отворачивалась. Для нее существовала одна модель: муж, жена, дети. Крепкая семья, живущая в большом доме, макет которого она так старательно клеила из картона. Увы, не получилось у нее создать крепкую ячейку общества. Но рано ставить крест на своей мечте. Ей еще и тридцати нет.

– Если выживу, буду себе мужа искать, а не ждать милости от судьбы, – решительно проговорила Алка. Но тут же сникла.

Надо сначала выжить. И родить каратиста. А потом отдать и расколоть свое сердце на куски.

Алла закуталась в одеяло, привалилась спиной к стене, обхватила живот двумя руками и стала напевать песенку из мультфильма «Умка», успокаивающую их обоих.

Глава 6

Она гипнотизировала бутылку водки. Смотрела на нее уже минут десять. Приказывала: «Вызови во мне отвращение! Ты же противная. Дешевая, горькая, от тебя будет голова болеть…» Но водка на чары Элизы не поддавалась, она манила, обещая приятное тепло в желудке, легкое головокружение, спокойствие. Мы с тобой созданы друг для друга…

Богема не выдержала, схватила бутылку, крутанула крышку, плеснула себе чуточку, всего граммов пятьдесят, и залпом выпила. От такой дозы ничего не будет. Даже для здоровья полезно немного алкоголя, так врачи говорят.

Водка оказалась такой, как и предполагалось, горькой и противной. Ее бы охладить, но Элиза не хотела выходить в кухню, где засели Бобковы. Она опять не помыла ванную, и они прицепятся к ней.