Призраки забытых могил

Ей тридцать, вся жизнь впереди. И есть Иван, от которого как раз такая и родится, голубоглазая. А щечки и ляшечки ей от мамы достанутся. Маришка когда-то очень упитанной была.

Зазвонил телефон.

– Алло.

– Доброго ранку, Одесса.

– Салам, Джабраилова, – хмыкнула та.

– Ты где сейчас?

– На работе.

– А твой кореш компьютерщик там же?

– Проходила мимо его офиса, там свет не горел. А что?

– Подозрительный тип твой Ивашка.

– Почему это?

– Он вчера очень важный факт от нас скрыл. У Балу, оказывается, сын был. И мои компьютерщики сразу наткнулись на эту информацию. А твой гений нет?

– Мало ли…

– Сколько ему лет?

– Точно не знаю. Примерно, как нам.

– А офис он снял по соседству с твоим производством когда?

– Три месяца назад.

– Он может быть сыном Балу. Она родила ребенка в 1981-м. В промежутке между Олимпиадой и своим заключением. Может, у нее послеродовая депрессия началась, вот она и пошла мстить своей сопернице по команде, Лавровой. Балу отказалась от сына. Даже имени дать ему не успела. Но его усыновили совсем скоро. Кто, узнать невозможно.

– Нет, это не Иван, ты что?

– Почему не он?

– Во-первых, он красивый.

– Аргумент, – насмешливо проговорила Матвей.

– Добрый, милый.

– Но Нео почему-то от него шарахнулся. Этот ребенок людей чувствует. Но это, естественно, тоже не аргумент. Какая у Ивана тачка?

– Старая какая-то. Черная вроде. Или темно-серая. Ты же знаешь, я не разбираюсь в машинах.

– Узнай его паспортные данные. Пробьем.

– Как?

– Придумай что-нибудь. У вас офисы по соседству.

– Взломать дверь?

– Лучше за денежку узнать у охраны. У них должны быть данные.

– Хорошо.

– Кстати, Тюле вчера тоже медвежонка передали. Через ее Масика.

– Всех охватили, значит?

– Да, поиграл наш аноним со всеми. Боюсь, что скоро он перейдет к решительным действиям.

– Пошла к посту охраны.

– Отлично. Я на связи.

И Матвей отключилась. А Мара побежала к лифту.

Глава 2

Живот болел все сильнее. Аллочка уже еле терпела.

Она сначала лежала, потом ходила. Она пела и занималась аутотренингом. Каратист в ее чреве пинался, но вяло. Алла подошла к двери и стала долбить в нее кулаками. Она орала, плакала. И все смотрела, не отошли ли воды. Если она начнет рожать, Сашеньке хана. Семимесячные и в больнице не все выживают. А она в каком-то странном загоне три на два, за железной дверью, которую не пробить…

– Откройте! – орала она. – Я рожаю!

Измученная, она повалилась на пол. Тело пронзила острая боль. Схватка? Она уже не понимала…

– Эй, вы там живы? – донесся из-за дверь далекий голос.

– Да! – каркнула Алла. – Откройте, умоляю.

– Разобраться бы, как.

Окошко, в которое подавалась еда, отворилось. В отверстии показалась мужская физиономия, но Алка не могла ее рассмотреть. Слезы застилали глаза.

– Вы чего тут лежите?

– Меня заперли.

– Кто?

– Не знаю. Похитили и заперли.

– Сейчас, потерпите, я открою. Надеюсь, что открою… Черт!

– Вы кто?

– Вот честно если сказать, я вообще не положительный герой. Залез в этот гараж, чтобы чего-нибудь украсть. Только у него замок смазанный, не ржавый, значит, есть чем поживиться. – Послышался лязг. Это воришка смог найти задвижку. – Я вас выпущу. «Скорую» вызову. Но сам уйду. Ладно? Чтоб вы меня потом не опознали.

– Я смогу сама по лестнице подняться?

– Часть гаража отгорожена железной дверью – и все.

– Пожалуйста, останьтесь, я не сдам вас.

– Ну уж нет, я не могу рисковать….

Алка с трудом поднялась. На шатающихся ногах вышла из своей… камеры? Пожалуй, так.

Ворота гаража были приоткрыты. Она выскользнула на улицу и сразу осела. Силы кончились. Находилась Алка в гаражном кооперативе, который был полузаброшен. Многие ворота поржавели, некоторые были покорежены. Не Москва – область. Какой-то небольшой городок. В столице давно бы выкупили эту землю у собственников и возвели на месте гаражей квартал с таунхаусами.

Почему-то не верилось, что воришка вызвал «Скорую». Да и куда она поедет? Но тут она увидела на воротах номер. То есть ориентир есть. Значит, надо сидеть у гаража.

Закрыв глаза, Алла стала напевать песенку. Каратист на нее уже не реагировал. Язык начал заплетаться. Алка замолчала. И стала проваливаться в бездну беспамятства…

Сквозь дурман она услышала сирену. Хотела закричать, но не смогла. Повалилась на щебенку, а по ее ногам начала струиться жидкость. Отошли воды!

Глава 3

Эта фотография…

Она так и не выкинула ее. Банда лифчиков в полном сборе. У всех проколоты глаза и сердца. Не пора ли ее сжечь?

Элиза взяла зажигалку (она осталась с тех времен, когда она могла себе позволить сразу две пагубные страсти), щелкнула ею и, когда появилось пламя, подставила под него угол снимка. Бумага вспыхнула. Богема бросила ее в миску и стала смотреть, как фотография скукоживается и превращается в пепел.

Она не уничтожила свой экземпляр пятнадцать лет назад. Сунула в карман, а никто не пересчитывал количество снимков.