Призраки забытых могил

Элиза хранила фото все эти годы. Иногда доставала, смотрела на него. Вспоминалось хорошее, и только. По прошествии лет ей уже и их плен не казался мучительным. Они были вместе, их кормили и позволяли наслаждаться скрипичной музыкой… До поры… Если бы Балу не отбила Ленке руки, Элиза ее не возненавидела бы. Но та лишила Пилу дара, а мир – возможностью им наслаждаться.

Найдя в почтовом ящике это фото, она чуть сознание не потеряла. Элиза думала, что избавилась от него зимой. Порвала, сожгла, сожрала в конце концов, закусывая «Баккарди» или «Ред лейбл». Она могла это сделать именно тогда, в январе. Семь месяцев назад Элиза нарушила клятву и поделилась их общей тайной. С кем? Она не помнила. Тогда она тратила шальные деньги, вырученные от продажи кольца с желтым бриллиантом. Шиковала за счет обманутой старухи, можно сказать. Уже не так оголтело, как в самом начале. Но по каким-то особым дням позволяла себе безумства. И восьмого января, для всей страны это новогодние каникулы, в день, когда они убили Балу, она рассказала об этом постороннему. Точно мужчине. И симпатичному. Но где, при каких обстоятельствах… Богема так и не вспомнила. Она проснулась у себя дома с головной болью и угрызениями совести. Стала искать фото, его нет. Значит, избавилась, поняв, что нагрешила.

Проболталась спустя пятнадцать лет. Решила, что уже можно. И рассказала постороннему. Эффект попутчика, кажется, так это называется?

Элиза терзалась пару недель. Заливала угрызения совести вином. А потом простила себя. Подумаешь, проболталась случайному человеку. Он, скорее всего, ей не поверил. Богема была в дрова.

Но когда в ящике она нашла сначала истыканное фото, потом ТОТ САМЫЙ кулон… Его не спутаешь с другим! Она поняла: расплата за нарушение клятвы последует. Богема, естественно, первым делом напилась, но вскоре начала действовать: искать членов банды лифчиков.

В дверь комнаты постучали.

Опять Бобковы? Она же убралась в ванной и уборной. Что еще им надо? Или это дядя Паша? Она ему должна бутылку водки.

Решила не отвечать. Но стук повторился.

– Элиза, тебя просят к телефону! – прокричала через дверь старшая Бобкова.

– Кто?

– Понятия не имею. Женщина вроде. Но голос грубоватый.

Богема подскочила на кровати. У ее матери был такой. Сама вся из себя изящная, тонкая, грациозная, а голос как у прокуренного мужика с похмелья. Однако она умудрялась его так понижать, что он звучал сексуально. Отец от него млел. И не только он, судя по всему.

Элиза вскочила с кровати и бросилась в прихожую. Схватив трубку, выпалила:

– Слушаю!

– Здравствуй, Элиза.

– Мама?

– Это я.

По щекам Богемы покатились слезы.

– Я думала, ты уже никогда не позвонишь…

– Тебе разве отец не говорил, что я пыталась с тобой связаться?

– Нет.

– А про письма? Я же их писала. Телеграммы поздравительные. И отправляла тебе подарки на дни рождения.

– Я ничего не получала.

– А я думала, что ты не хочешь со мной общаться, поэтому игнорируешь. Твоего отца очень обидело то, что я от него ушла. И он мстил мне. Но ужасно то, что страдала ты.

– Но он записки отправлял в Париж через знакомых. Просил их связаться с тобой. Как-то я аппликацию сделала, роскошную, с бусинками. На ней грациозная танцовщица. Ты то есть. Ее сам замминистра культуры пообещал передать тебе. Но ты не пожелала с ним встречаться.

– Это отец говорил тебе такое? Что ж, я не удивлена. – И драматично замолчала.

– Мама, ты где сейчас? В Париже?

– Мы оттуда давно переехали. В Бордо. Купили дом, виноградники. Паскаль умер в прошлом году. Я одна осталась. Но звоню я из Москвы. Прилетела по делам. Тебе позвонила без всякой надежды.

– Как здорово, что ты сделала это!

– Доченька, давай встретимся? Я так хочу тебя увидеть.

– Я тоже этого хочу, – выпалила Элиза. И тут вспомнила, как выглядит. Волосы не крашены и не стрижены. Маникюра нет. Одежда – заношенная. – Давай завтра?

– Я улечу утром. У нас есть только сегодняшний вечер, девочка моя. Потом мы сможем еще увидеться. Надеюсь, ты прилетишь ко мне в Бордо. У меня шикарный винный погреб. Не знаю, пьешь ли ты вино, но от моего точно не откажешься. Это напиток богов.

– Где встретимся?

– Приезжай на Красногвардейскую к пяти. Это твоя ветка. Я пошлю человека тебя встретить.

– Телефон оставишь?

– У меня французский номер. Он почему-то тут не работает. Оставь свой мобильный. Я передам его водителю.

Элиза продиктовала.

– Хорошо, записала. В пять. Не опаздывай, пожалуйста.

Положив трубку, Элиза запрыгала. Как девочка, получившая лучший подарок на свете. Она побежала к себе и стала вытряхивать из шкафов вещи. Купить новое ей не на что. На переделку старого нет времени. Надо найти что-то классическое и фирменное. Взгляд наткнулся на платье «Валентино». Ему лет восемь, не меньше. Изумрудно-зеленое, с вычурной вышивкой на плечах, простого кроя, оно когда-то стало мало Элизе. Но она поместила его в чехол и убрала до лучших времен.