Призванье варяга (von Benckendorff) (части 3 и 4)

Именно потому - не ждите благодарностей. Не ждите наград. Позиция нынешнего правительства такова: мы отстаем от прочей Европы, - поэтому нужно сдаться Антихристу!

Любой наш малейший успех будет встречен в штыки...

Не удивляйтесь, - коль за открытие вас пожелают загнать в Сибирь. Постарайтесь не говорить ничего - никому из столицы, а ежели что - сразу ко мне. Чем сможем - поможем.

Вот, пожалуй, и - все..."

Я - не Цицерон. Я не знаю и не умею всего. Но люди поверили мне. Аудитория "парадного зала" моей "Альма Матер" выслушала меня, а затем разошлась - будто бы ничего не случилось. Но работы по каким-то причинам пошли не в пример веселей и уже после Войны все ученые говорили, что у них появилась какая-то цель и еще... Гадолин однажды сказал:

- "Я - швед. Пленный швед... По всему я должен бы ненавидеть Вашу Империю. Но когда пришли Вы, я вдруг осознал Цель. Не очень хорошую - я захотел "утереть нос" всем, кого по сей день почитаю "врагом" и "насильником" над моей Родиной.

Когда мы создали прицел, я был счастлив..."

Он сказал сие в день "Открытия Гельсингфорса". Верней, не "открытия" иначе я уподоблюсь кузену моему - "Просветителю"...

Дело было грязнее и проще. С незапамятных лет стоял Абосский Университет.

Потом грянула Шведская. Люди из Абвера, кого смогли - вывезли в Дерпт, а в Университете русские организовали конюшню. Зима в том году выдалась ранняя и богатейшая библиотека "древнего Або" была сожжена гревшимися казаками.

Десять лет все мы знали, что - вот эта часть Дерпта - "Дерпт", а вот эта вот - "Або"...

Когда ж жизнь среди финнов стала налаживаться, я (будучи Правителем как Финляндии, так и - Лифляндии) счел возможным вернуть финнам их Университет.

Я подал запрос в финский Парламент и рижскую Магистратуру. Многие удивились: "Зачем?" - а я отвечал:

- "У нас территория, временно отторгнутая у Европы. Ежели мы хотим остаться Европой - не надо и привыкать к деспотическим методам".

Возможно, это покажется удивительным, - но мне пришлось отвечать на вопросы, как финских депутатов Парламента, так и избранных представителей магистратуры, - "Зачем нам сей перевод?"; "Кто платит за разделение Университетов?"; "Куда именно переедет Университет и готовы ли помещения для занятий и проживания?".

Переезд растянулся на долгих пять лет строительства помещений, да жилищ для "будущих финнов", но никто не посмеет сказать, что мы "не учли народного мнения".

Русские были этому недовольны. Они говорили: "Балуете Вы своих подданных. Ничего б не случилось, если бы финны остались без Университета". "Ну, решили Вы - чего народ спрашивать? Сделали б, как Великий Петр создали на пустом месте и точка!"

Русским этого не понять, но именно такое противодействие "оккупантов" вызвало самую горячую помощь народов всех моих стран, кои воссоздавали погибший Университет - как могли. Кто-то работал бесплатно, кто-то собирал книги в новую библиотеку, а кто-то жертвовал деньги.

Я добился самого главного - "день Открытия Гельсингфорса" вылился во всенародное празднование. Народ вышел на улицы "в праздничном", на всех домах, во всех окнах были выставлены финские флаги, а на Университетской площади стояли мои егеря и роты эстонского "кайтселийта" с эстляндскими и "латвийскими" крестами и стягами.

Я не пытался и не пытаюсь (в отличие от поляков и русских) сделать моих подданных "единой страной". Мало того - я всячески поддерживаю в них "национальную самость". И в отличие от поляков и русских подданные мои стали "единой семьей" при том, что не слились в "единое целое".

И вот в такой день мы стояли у распахнутого окна Гельсингфорсского Университета, а с улицы лилась победная музыка и над гуляющими людьми полоскались финские флаги.

Я спросил у "пленного шведа":

- "Вы по-прежнему ненавидите нашу Империю?"

Гадолин долго стоял у окна, смотрел на празднующий народ, слушал музыку. Он стоял, слушал, а на глазах его были слезы:

- "Да. Ибо вот это все", - он обвел рукой пространство под окнами, "не Империя. Это - вопреки, но не благодаря ей. Это - то, во имя чего мы с Тобой воевали.

Это - наше Дитя. Немца и шведа. Это - не продолжение того страшного Ордена, коий дал начало тебе, и не итог моего шведского высокомерия... Сегодня мы породили Страну, имя коей - Любовь и я горд тем, что стою над ее колыбелью!

А Империя... Скорлупа. Когда-нибудь птенчик окрепнет, вырастет и шутя порвет сии путы... А за это - не Грех выпить!"

Так оно все и вышло. Мы работали по четырнадцать- шестнадцать часов и - были счастливы. Я не помню другого случая в моей жизни, когда б мои подчиненные с такой же охотой работали "не за страх, но - за Совесть".

Среди моих подчиненных была одна девушка...

Верней, - нет. Было не так.

Когда я возглавил Дерптский Университет, там многое поменялось. Все эти Войны сгубили моих однокурсников, зато появились новые лица. Почти все ученые - протестанты, кои успели добраться до моря в день очередного вторженья Антихриста, попадали к нам - в Дерпт.