Призвание

Везде в частях царил огромный подъем, все жили предчувствием скорой победы, и никто из нас не придавал особого значения разрозненным и деморализованным группам гитлеровцев, оставшимся в тылу. Все знали, что окруженные обречены, участь их решена.

Действительно, такого рода «котлы» — под Эльбингом, Данцигом, Грауденцем, Шнейдемюлем и др. — не могли существенно повлиять на развитие обстановки. Однако иногда они причиняли немалые неприятности, особенно когда на пути хорошо вооруженных, озверевших от отчаяния вражеских частей, стремившихся прорваться к своим, оказывались наши тыловые учреждения: госпитали, склады, почтовые отделения, мастерские, военторги.

После одного из переходов мы расположились в небольшом городке. Ночью нас подняли по тревоге. Сонные, утомленные дорогой, мы не сразу поняли, в чем дело. Как выяснилось, было получено сообщение: в нашу сторону движется вырвавшаяся из окружения большая группа гитлеровцев с танками и артиллерией.

Надо сказать, удивительное понимание сложившейся обстановки проявила жена генерала С. А. Цыбина Александра Дмитриевна. Эта мужественная, энергичная женщина многое сделала для того, чтобы наши службы без малейшего промедления снялись с места и выехали в сторону первого эшелона армии.

И действительно, только наши машины тронулись с места, как на городок посыпались снаряды, начался ураганный обстрел. Мы едва успели проскочить, но — увы! — не все. Те, кто замешкались, поплатились жизнью.

Когда опасность миновала, мы воздали должное усилиям Александры Дмитриевны, недаром она прошла с мужем всю войну! А она и вида не подала, что имела какое-то отношение к случившемуся.

Сколько раз вместе с нами Александра Дмитриевна попадала под артобстрел и бомбежку. В самые опасные моменты она держалась с исключительным самообладанием. Вместе с Александрой Дмитриевной был и ее 15-летний сын Славка. Он привык засыпать и под артиллерийскую канонаду, и на марше, примостившись где-нибудь на вещах в грузовой машине. Бойцы научили его стрелять из пистолета, водить автомашину. На отдыхе Слава нередко приходил к нам, и, вспоминая своих детей, мы с удовольствием играли с ним в шахматы, шашки или рассказывали разные фронтовые истории.

…Мы были еще в пути, а выдвинутый вперед один из корпусов нашей армии уже завязал бои на окраинах Берлина.

Медсанбаты развернулись поблизости от района боевых действий. Невдалеке от них оборудовали несколько госпиталей, остальные держали наготове, ожидая, когда войдут в соприкосновение с противником главные силы армии.

Санитарный отдел 28-й армии остановился в 15—20 километрах от Берлина в городке Бланкенфельде. Рядом находился захваченный немецкий военный госпиталь. Начальник санотдела полковник А. М. Тарасенко поручил мне ознакомиться с составом раненых в этом госпитале.

— Вполне возможно, — сказал он, — что там под «маркой» раненых укрываются фашисты…

Узнав об этом, Р. И. Шарлай решил поехать со мной, опасаясь каких-либо случайностей.

Через полчаса мы подъехали к госпиталю. У ворот стоял наш часовой, кругом никого не было. Со стороны казалось, что здания пусты. Часовой предупредил нас:

— В здание только что прошел капитан из отдела контрразведки.

Мы пошли к главному входу. Не успели подняться на ступеньки крыльца, как услышали выстрел и бросились в вестибюль. Навстречу нам капитан — бледный, с рукой, висевшей, как плеть. Когда я наложил ему жгут, сделанный из носового платка, он тихо сказал:

— С-сволочь! Надо бы его тут же кончить, да не смог — ног у него нет…

Тут прибежал пожилой немец в форме военного врача, начальник госпиталя. Трясясь, как в лихорадке, он на ломаном русском языке стал лепетать, что раненые не знали, что госпиталь находится в зоне, занятой советскими войсками, поэтому и произошло несчастье… Оказывается, увидев советского капитана тяжелораненый немецкий офицер выхватил из-под подушки «вальтер» и выстрелил.

К счастью, пуля прошла через мягкие ткани плеча, не задев кости. Воспользовавшись операционной госпиталя, я провел хирургическую обработку раны и наложил асептическую повязку.

Вместе с Романом Ивановичем капитан провел с начальником госпиталя соответствующую беседу, объясняя, кто мы и зачем приехали. Немцу было приказано предупредить персонал и раненых о последствиях возможных провокаций.

Вскоре в сопровождении врачей госпиталя мы уже обходили палаты. За четыре часа, проведенные там, ни одного инцидента не было. Нас встречали врач и медицинская сестра, они же, как могли, докладывали о своих раненых и больных. Но все были напряжены…

Попав в свою стихию, я, забыв об опасности, осматривал раненых, спрашивал, делал замечания, когда видел, что раненого долго не перевязывали, повязка промокла. Но Р. И. Шарлай все время был рядом, жестко посматривая вокруг. Я видел, что под халатом он держал наготове револьвер. Закончив обход госпиталя, мы убедились, что случайно попавших сюда людей не было.

Приказав начальнику госпиталя наутро явиться в штаб, мы уехали в санитарный отдел.