Призвание

Многое делалось по осмыслению и обобщению этого материала еще во время войны. Стоило наступить временному затишью на фронте, как медицинская служба приступала к анализу опыта своей работы в только что отгремевших боях. Конкретные цифровые данные, характеризующие хирургическую работу, в сочетании с живыми впечатлениями непосредственных участников и очевидцев минувших событий давали богатую пищу для размышлений и помогали улучшать качество лечебно-эвакуационного обеспечения войск. Вот почему санитарный отдел нашей армии всегда стремился организовать широкое обсуждение накопленного опыта на дивизионных или армейских конференциях. Неоднократно приходилось мне рассказывать об опыте хирургической работы нашей армии и на фронтовых конференциях. Но теперь, в мирные годы, можно и нужно гораздо глубже и всестороннее анализировать неоценимый опыт советской медицины в минувшей войне.

В военное время плодотворно работала творческая мысль ученых, раскрывались дарования практических врачей. В труднейших условиях те и другие продолжали совершенствовать военно-полевую хирургию, методы хирургического лечения раненых. Большую роль сыграла и та организационная перестройка, которая была проведена в военно-медицинской службе перед войной.

Была разработана единая военно-полевая доктрина, в соответствии с которой во время войны осуществлялась система этапного лечения раненых и больных. Впервые в истории войн хирургическая помощь на всех этапах была унифицирована, разработаны и применены единые принципы хирургической обработки в войсковом районе, а также оказание специализированной помощи в армейском и фронтовом районах. Организация специализированной помощи позволила спасти сотни тысяч жизней тяжело раненных в голову, живот и конечности. Трудно переоценить и значение армейских госпиталей для легкораненых: применение активных хирургических методов помогало быстро возвращать воинов в строй. Благодаря напряженному труду медиков во время войны в строй возвратилось 72,5 процента раненых и 90 процентов больных. Ни одна армия не имела таких результатов! Советские медики по праву могут ими гордиться.

В предисловии к книге А. А. Вишневского «Дневник хирурга» Маршал Советского Союза Г. К. Жуков пишет:

«…в условиях большой войны достижение победы над врагом зависит в немалой степени и от успешной работы военно-медицинской службы, особенно военно-полевых хирургов».

Весь опыт войны подтверждает справедливость этих слов.

В обслуживании раненых и больных участвовала не только медицинская служба вооруженных сил, но и органы здравоохранения на местах, а с ними вместе десятки тысяч людей, далеких от медицины. Матери, жены, младшие братья и сестры воинов, работая в промышленности, сельском хозяйстве, находили силы и время для заботливого ухода за ранеными и больными в госпиталях. Испытывая большие лишения в питании, одежде, советские женщины и все, кто трудился в тылу, отдавали последнее, и в том числе свою кровь, для того чтобы быстрее восстановить здоровье воинов. Именно это позволяло успешно решать основную задачу: как можно быстрее вернуть воинов в строй.

Еще в ходе войны в стране была развернута сеть научно-исследовательских институтов, специализированных госпиталей и поликлинических учреждений для инвалидов войны. Они получали в них необходимую медицинскую помощь, обеспечивались протезами, ортопедическими аппаратами, направлялись на санаторно-курортное лечение. Государство обеспечивало инвалидов Отечественной войны пенсиями, создало школы профессионального обучения, которые помогали им вернуться к активной трудовой деятельности.

В целях дальнейшего развития медицинской науки и практики решением правительства была создана Академия медицинских наук СССР. На учредительной сессии, состоявшейся в конце декабря 1944 года, первым президентом АМН единогласно избрали главного хирурга Советской Армии, депутата Верховного Совета СССР, Героя Социалистического Труда Николая Ниловича Бурденко, который принимал самое деятельное участие в организации академии.

Созданию АМН СССР Н. Н. Бурденко придавал не только научное, но и политическое значение. В своей речи, заключая сессию, Николай Нилович говорил: