Призвание

Кафедра во многом была обязана Ивану Глебычу созданием своей уникальной коллекции препаратов. Он помогал профессору Талалаеву в разработке нового метода изготовления пластинчатых препаратов, заложенных между стеклами в агар-агаре, который и теперь широко используют при обучении студентов.

Самородок-практик, он был не только хранителем, но и реставратором препаратов, незаменимым помощником профессора Абрикосова. И не случайно, когда Алексею Ивановичу было поручено подготовить для бальзамирования тело В. И. Ленина, он взял с собой Ивана Глебыча и вместе с ним выполнял это ответственнейшее дело. Ивану Глебовичу Трофимову в числе немногих тогда было присвоено звание Героя Труда с вручением грамоты Верховного Совета СССР.

По этому поводу на кафедре состоялось торжественное заседание. Помню, на чествование Ивана Глебыча пришли врачи не только институтских клиник, но и всех лечебных учреждений города. И не удивительно: ведь столько поколений медиков в той или иной мере пользовались его помощью.

ПАВЛОВСКИЕ «СРЕДЫ»

На втором году пребывания в аспирантуре (было это в 1932-м) А. И. Абрикосов решил послать нас в Ленинград познакомиться с патологоанатомическими школами и побывать в лаборатории у И. П. Павлова. В письме к замечательному ученому Алексей Иванович просил позволить нам присутствовать на опытах в его лаборатории.

Можно представить себе, как не терпелось нам попасть к И. П. Павлову. И наконец этот день наступил.

Двухэтажное здание лаборатории, ничем не примечательное с виду, помещалось на территории Института экспериментальной медицины. С трепетом вошли мы в лабораторию и сразу же оказались в просторном зале-приемной. Пол зала был бетонный, серого цвета, мебель простая, деревянная, потолок и стены давно не белены. Вдоль стен зала стояли деревянные станки для собак. Мы с интересом рассматривали обстановку приемной, как-то не укладывалось в сознании поначалу: великий физиолог и вдруг вокруг него все так просто и скромно! Вскоре сверху по винтовой лестнице быстро спустился вниз чем-то расстроенный, так хорошо знакомый по портретам, Иван Петрович. Он в гневе стал ходить из конца в конец зала, громко выговаривая одному из экспериментаторов за неудачно поставленный опыт и напрасно погубленную собаку.

Затем он остановился и удивленно воззрился на нас. Мы стали что-то смущенно бормотать, но он тут же ухватился за неудачно сказанную мной фразу: «Хотим посмотреть лабораторию»… и перенес весь свой гнев на нас:

— Здесь не цирк и не театр! Вам, молодые люди, лучше пойти на Невский проспект или куда-нибудь там еще, мало ли в Питере интересных мест. А тут, простите, делом занимаются!

Отрезал, повернулся и унесся, как метеор, к себе в кабинет.

Мы постояли в растерянности, а потом, огорченные, поехали к известному профессору Н. Н. Аничкову — другу Абрикосова. Он принял нас у себя на кафедре в Военно-медицинской академии.

Николай Николаевич посвятил свои силы патологии сердечно-сосудистой системы и особенно атеросклерозу, который, как известно, является одной из основных причин преждевременной смерти человека. Созданное на основе его опытов представление о причинах и ходе развития атеросклеротического процесса чрезвычайно важно и поныне для рационального лечения и предупреждения этого опасного заболевания. В то время профессор Аничков, как строитель, воздвигающий новое здание, производил эксперименты, собирал один факт за другим, в результате которых рождалась интереснейшая теория, проливающая свет на развитие атеросклероза. На кафедре изучалось влияние на обмен веществ повышенных доз холестерина, термических факторов — тепла и холода, а также роль увеличения или снижения физических нагрузок на живой организм. Памятуя о только что полученном уроке, мы сразу же представились и рассказали о неудавшейся встрече с Павловым. Николай Николаевич искренне развеселился:

— Вот что, друзья, на первый случай я вам помогу: дам примерный перечень вопросов, которые вы можете задать Ивану Петровичу, чтобы дело пошло на лад. А уж потом садитесь за его труды, штудируйте их. Вы, конечно, еще не доросли, чтобы вступать в дискуссию по тому или иному вопросу с Иваном Петровичем, что он, кстати, очень любит. А вот задать несколько вопросов, которые бы его заинтересовали, думаю, можете.

Так мы и сделали. Выждав несколько дней, мы снова явились к И. П. Павлову. На этот раз нас представил ближайший его ученик профессор П. С. Купалов. А когда, осмелев, мы передали Ивану Петровичу письмо от Абрикосова, он улыбнулся и сказал:

— Так-так… Вы, значит, будущие патологоанатомы, а не физиологи. Что ж, хорошо… У вас есть вопросы?

К этому мы были готовы. Отвечая Иван Петрович не переставал ходить по комнате и с увлечением рассказывал о том, над чем работает, о результатах по использованию его экспериментальных данных.

Незаметно прошло два часа. Мы понимали, что задерживаем Ивана Петровича больше, чем можно, но и откланяться не смели. Вдруг он, оборвав себя на полуслове, подбежал к профессору Купалову: