Призвание миротворца

— Я объясню тебе, а ты постарайся понять. В сельве назревает большая война. Лесные чародеи не уйдут отсюда. Это их исконная земля и идти им некуда. С востока их теснят морфелонцы, с запада надвигается веяние, которое называют Багровыми Ветрами.

— Я слышал о них. Глашатаи Войны постоянно об этом трубят.

— Багровых Ветров никто не видел и сложно сказать, что это за напасть. Но мы видим солимов, которые укореняют селения.

— С которыми Лесное Воинство не воюет, — напомнил Марк.

— Да, не воюет. Потому что это бесполезно. Морфелонцам вбивают в голову, что чем больше они убивают солимов, тем лучшими аделианами становятся. Истина же заключена в обратном: чем больше врагов ты УБИВАЕШЬ, тем больше уподобляешься им. Неважно кто они: даймоны, солимы или люди.

Марк интуитивно хотел возразить, но тут подумал, что и впрямь никогда не задумывался над этим вопросом. Путь Истины запрещал убийства людей под любым предлогом, но уничтожение нечисти всегда оправдывалось и поощрялось среди воинов-аделиан…

— К чему ты ведёшь?

— Я не знаю, какое влияние оказывают на солимов Багровые Ветры, но точно знаю силу, которая их порождает.

— Сельва? Их называют порождениями сельвы.

— Это заблуждение. Сельва помогает людям, а не вредит.

— Тогда что?

Хранительница замолчала. Кажется, она не хотела говорить Марку правду, словно опасаясь, что тот не поверит и посмеётся над ней.

— Солимы — это людская выдумка, которая ожила. Это образ врага, созданный властями Морфелона и с радостью подхваченный жителями Спящей сельвы. В этом краю давно зрела вражда. Многие морфелонские подданные желали видеть врага, на которого можно свалить причины всех своих бед и несчастий. Годы Лесных Войн оставили тяжёлый след в людских сердцах. Люди привыкли называть нелюдью всех, кто живёт не так, как они. Лесные чародеи, вольные охотники, нимфы, бесцветные маги, повелители зверей, даже Лесное Воинство — всех их стали называть бездушной нелюдью. Людям был нужен враг: хитрый, жестокий и беспощадный. А любые выдумки склонны оживать, если их постоянно подпитывать верой. Жестокой верой. Солимы испокон веков были безобидными существами, прячущимися от людей. Они не даймоны, не элементалии и не животные. Они никогда не вредили людям. Но люди склонны создавать себе врагов из всего, чего не понимают. Людская злоба сделала солимов жестокими убийцами. И эта злоба будет порождать их больше и больше. Каждый бой с ними — это новый прилив жестокости, а значит, и новые силы для солимов.

Марк поражённо слушал.

«Вот почему солимы так быстро всему учились! Их учили сами люди. Люди хотели хитрого врага — солимы устраивали хитроумные засады. Хотели врага воинственного — солимы начали нападать даже на крупные отряды. Хотели, чтобы враг был жестоким — солимы укореняли селения».

Перед глазами снова всплыла укоренённая ферма. Проросшие сквозь людей стебли, мёртвая девочка с зелёным ростком во рту… Порождённая людской злобой нелюдь убивала всех без разбору, в том числе и тех, кто не имел никакого отношения к созданию этого лесного зла.

— Если это правда, то эта сила непобедима, — прошептал Марк.

— Её можно победить. Если каждый из нас не будет растрачивать свои дарования лишь на самого себя. Кто-то совершил огромную подлость, убив Дальмара твоим мечом. Из-за этого чародеи и Лесное Воинство вновь оказались на грани войны. Но я верю, что Всевышний может всё обратить во благо, если мы будем верны своему призванию. Ты миротворец. Примирять людей — твой путь. И в прошлый раз ты доказал, что Всевышний не ошибся, даровав это призвание именно тебе.

Марк покачал головой.

— Как ты помнишь, я никого не примирил. Моя миссия заключалась лишь в том, чтобы примириться с одним-единственным человеком. С женщиной, которая, возможно, до сих пор меня ненавидит.

— Но твоё примирение с этой женщиной положило конец Проклятию миротворцев, — твёрдо сказала хранительница. — Что, если твой поединок с этой чародейкой примирит тебя и с нею, и со всем кланом чародеев, а это станет началом примирения всех народов сельвы?!

Марк устало вздохнул. Он совершенно не разделял воодушевления хранительницы и никак не мог взять в толк, каким это образом его поединок с чародейкой может кого-то с кем-то примирить.

На душе становилось скверно. В груди вновь почувствовалось странное жжение. Марку расхотелось оставаться в сельве. Ещё с той минуты, когда ему пришла в голову мысль встретиться с Восьмым миротворцем, его влекло в Мелис. Сражаться же с лесной чародейкой, которая незаслуженно винит его в смерти близкого человека…

«Это будет ошибка. Страшная, роковая ошибка. Никта, может быть, хорошо знает нравы и обычаи жителей сельвы, но она не видит главного».