Призвание миротворца

— Хочешь что-то предложить, старик? Табун лошадей? — Марк уже понял, что дед вынырнул неспроста.

— Может, и могу, — дедок кивнул в тёмную чащу. — Я тропы знаю. Этих самых…

— Лесного Воинства? — сразу догадался Сурок.

Марк подался вперёд.

— Так ты и впрямь нас можешь провести короткой дорогой?

— А сколько дашь? — снова хитровато ухмыльнулся дедок. — Я за просто так никого по тропам не вожу.

Сурок двинулся с места, явно собираясь поднять его за тесёмки ветхого камзола.

— Нет, ты слыхал, Подорлик, какое отребье мы защищать должны?! Да пусть их укореняют эти нелюди, от королевства не убудет!

— Ты чего, дед? Или Лесные Ковыли не твой дом? Или девчонки эти не из твоего селения?

— Из моего, из моего, ребятки. Потому-то я и отбежал подальше, чтобы никто из соседей не видел, что я за вами иду. Доносчиков у нас и впрямь хватает. Но они-то думают, что вы по старому тракту пошли, и об этом нелюдям доложат, а вы тем временем со мной по тропам пройдёте. Так сколько дашь, десятник?

Марк секунду сохранял на лице мрачное безмолвие.

«Вот как всё обернулось, миротворец. Теперь не откупишься дешёвыми отговорками вроде „Я не успел“, „Я сделал всё, что мог“. Если старик и впрямь поможет догнать нелюдей — схватки не избежать. Ты уже знаешь, кто такие солимы и как они воюют. Готов ли ты рискнуть жизнью и вверенными тебе людьми ради незнакомых сельвеек? Или разумней будет послать этого алчного старикашку подальше и добросовестно пройтись с отрядом до Раздорожной Таверны… и, конечно же, никого не догнав, печально вздохнуть и пойти обратно…»

— А сколько положено? — не меняясь в лице, спросил Марк.

— Вообще-то, раньше проводники по десять монет за день пути брали, но то в мирное время, а нынче — вдвое дороже. Да ещё за риск, да за знания о нелюдях накинуть надобно…

— Короче, сколько?

— Тридцать монет, если всё вместе подсчитать. И деньги наперёд, иначе не пойду.

Цена была явно завышена, но Марк торговаться не стал. Молча снял с пояса мешочек, в котором носил получку, быстро отсчитал монеты и протянул хитрому старику.

— Да ты что, и впрямь этому пню гнилому свои кровные отвесишь? — вознегодовал Сурок. — Да я ему сейчас так рыло обработаю, что он не за день, за час доведёт!

— Это мы прибережём на крайний случай, — ответил Марк. — Но только так, дед: идём прямо сейчас!

— Уже-уже! — заверил тот, пряча деньги в сапог. — Вот только сбегаю, вещички возьму, без которых никак нельзя. Да и денежки надобно внучатам оставить, вдруг не вернёмся. Я мигом.

Дедок стремглав помчался назад в посёлок.

— Как же, не вернёшься ты, слизняк облезлый, — не мог успокоиться Сурок, — разве только я помогу. Слышь, Подорлик, так он же нас прямо в ловушку к нелюдям и заведёт!

— Не заведёт, — подал голос лохматый парень из Лесных Ковылей. — Он часто ваших за деньги водит. Следопытам тропы показывает. Небось уже сундучок с серебром сколотил на этом деле.

— Я ему сколочу, — прошипел Сурок и обернулся к одному из своих арбалетчиков. — Если чего такого выкинет — завали его без оклика.

Марк молчал. Всё происходило слишком быстро и как-то расплывчато, туманно, как во сне.

«Отныне ты связан, миротворец. И никакой силе не разорвать взятое тобою обязательство».

Старик вернулся быстро: на нём был маскировочной плащ из листьев, в руках посох, за спиной короткая пика и вещевой мешок.

— Лесоводом меня кличут, — сообщил он.

— Уж лучше бы Гнилым Пнём назвали, — пробормотал Сурок. — В котором всякие клещи и ядовитые гады живут.

Отряд вошёл под громадный купол титановых деревьев Спящей сельвы, мгновенно затерявшись среди могучих папоротников и лоз, подобных лианам. Здесь не было ни холодно, ни сыро, скорее даже тепло.

Лесовод шёл впереди. Марк шагал следом большими быстрыми шагами, стараясь не думать о бездумности своего решения. Он не понимал той силы, что бросила в погоню, но чувствовал, что если бы он поступил иначе, то потом не нашёл бы себе покоя. Конечно, десятник наёмничьего отряда по имени Подорлик был обязан сначала доложить обо всём Фесту, а тот и решать, что делать… Подорлик, но не Маркос-северянин, который, мучаясь от своих страхов и бессилия, в своё время отправился спасать Флою и Никту в Лунный лес…

«Я миротворец, это мой долг… — тут Марк осёкся. — Нет, не долг. Долг — это прикрытие собственной слабости, нежелание думать и принимать решения. Надо слушаться велений собственного сердца, своей совести, своего характера. Жить своей жизнью, а не навязанной кем-то со стороны».

— Там впереди ферма укоренённая, — доложил Лесовод, указывая прямо по тропе. — Два дня как укоренили. Обходить будем?

— Обходить? Зачем? — нахмурился Марк.

— А чтобы на укоренённых не смотреть.

— Они что, страшные такие? — кисло бросил Сурок.

Старик понимающе закивал.

— А, новенькие, ещё укоренённых не видели. Тогда идёмте, поглазеете.