Призвание миротворца

Это был сигнал. С прилегающих крыш потянулись такие же дымовые полосы без запаха — работа Аргомаха и Флои. Колбы были расположены чётко по направлению ветра, их приходилось поджигать с тщательной последовательностью, так, чтобы вся эта маскировка ничем не отличалась от проплывающей дымки тумана — явления нередкого в Амархтоне. Отработав помногу раз всю последовательность этого сложного манёвра, ученики старшего следопыта действовали слаженно. Опасаться стоило только за направление ветра. Если он вдруг понесёт дымку прямо на Башню, дозорные могут заподозрить неладное, и тогда всё пропало.

Но пока что ночной ветерок был безупречным помощником лазутчиков королевы. Калиган следил через увеличительную трубу за окном главной башни, пока не заметил появившееся там на секунду лицо дозорного мага.

— Вперёд.

Следопыт полез первым, создавая в голове образ свихнувшегося поэта-романтика, вышедшего на ночную прогулку. Дозорный маг вполне может почувствовать приближение человека, но не станет бить тревогу, если ощутит, что этот человек не опасен — просто тронувшийся умом горожанин, бредущий по тёмной площади. Нужно сохранять полную умиротворенность, причём искреннюю, а не напускную — без всякой примеси беспокойства и тревоги. Взволнованно бьющееся сердце дозорные маги тоже могут засечь.

«Я всего лишь чудаковатый поэт, свихнувшийся от тоски и вышедший на опасные улицы ночного Амархтона в поисках вдохновения, — настраивал себя Калиган. — Только бы Автолик не подкачал!»

Ползти по тросу на высоте пятидесяти локтей, да ещё и под сильным наклоном было непросто. Калиган устало почувствовал, что молодость осталась далеко позади. До своего пятидесятка ему было всего ничего. И ловкость уже не та, и одышка подводит. Даёт о себе знать и нога, пробитая даймонской пикой ещё в том памятном походе с Седьмым миротворцем через подземелья Аргоса. А ведь больше трёх лет прошло.

К концу третьей минуты Калиган остановился. Сейчас должен выглянуть дозорный маг. Они надежно слились с туманной дымкой, но колдун может уловить их движения. Лучше подождать. Сейчас-сейчас… Да, вот выглянул дозорный — Калиган ничего не видел в тумане, но ощутил его пронизывающий взгляд. Колдун заметил проплывающую дымку и кажется… кажется что-то заподозрил.

«Только не тревожься, ночной поэт, ночь прекрасна, жизнь великолепна даже под этими чёрными тучами! Это ночь вдохновения, ночь любви, время, когда свершаются мечты и каждое мгновение подобно вечности блаженства… О, нет, нет, не уходи, ночь, задержись темнота, ты моё вдохновение, ты моя утешительница…»

Дозорный маг отвернулся, похоже, ничего не заподозрив. Калиган вздохнул и пополз дальше. Автолик не отставал и, кажется, снова пребывал в своем привычном запале искателя приключений. Ничто не говорило о том, чтобы тот сильно переживал.

«Отстаём. А ведь ещё надо перемахнуть через косой верх стены и спуститься на внутреннюю галерею».

Калиган думал медленно, нарочно растягивая мысли. Лихорадочное состояние ума тоже может его выдать. Спокойствие и безмятежность, тишина и покой — никаких тревог.

Наконец-то стена! Добрались. Времени в обрез, с секунды на секунду выглянет дозорный и тогда…

Калиган рывком закрепил крюк с верёвкой, обхватил Автолика и вместе они бесшумно съехали по скосу на внутреннюю галерею — благо, что в отличие от внешней, она была открытой. Её ограждали бортики с причудливыми декорациями. Коснувшись каменного пола, следопыт и вольный стрелок двинулись вдоль по галерее, словно два мудрых мага, обсуждающие особенности астральных путей.

— Как сердцебиение? — спросил Калиган.

— Как вечером в прохладном водоёме после дневного зноя, — ответил Автолик, удивив следопыта абсолютной безмятежностью голоса. Калиган прикладывал все усилия, чтобы приучить своих учеников сохранять такое самообладание в боевых вылазках, но редко кто мог похвастать подобной выучкой.

— Откуда такая закалка? — не удержался от вопроса следопыт.

— Ещё с юности. Мой первый учитель Аксеон научил меня закалять тело и подчинять его своей воле. «Как мне приучить себя ничего не бояться и ни о чём не тревожиться?» — спрашивал я. «Главное — покой души, — говорил он. — Поднимись к чистоте Небес, и пусть они заполнят твой разум. Закрой глаза и вознесись вверх, где царит бесконечная чистота. Впусти её в себя и растворись в ней».

— Знаю. На юге это называют Полёт Покоя. Хороший приём. Прикрывает от поисковой магии и от некоторых боевых заклятий. Единственный недостаток — теряется ощущение реальности.

— В последние годы для меня это не просто приём, — прошептал Автолик. — Я научился жить в этой безреальности, потому что это был единственный способ сбить со следа ищеек Тёмного Круга. Но очень скоро этот, как ты говоришь, Полёт Покоя настолько увлёк меня, что я едва не остался в нём навсегда.

— А что в этом плохого? Избавление от всех страхов, тревог, вожделений — многие аделиане к этому стремятся.