Призвание миротворца

Наконец Мелфай дождался. Его пригласили в рабочую комнату архимага, просторную и светлую, расположенную под самой верхушкой одной из башен. Стены были обставлены полками, где упорядоченно лежали фолианты и свитки пергамента. Были здесь и магические кристаллы, и сферы, а на стене у стола архимага виднелось выгравированное мозаичными камнями изваяние пустынной кобры.

— Заходи, Мелфай, присаживайся, — отозвался из высокого кресла архимаг Кассиафат. Почтенный седовласый старичок с узенькой длинной бородкой в сером однотонном халате сидел по-простому, закинув ногу на ногу. — Как учёба? Я слышал, ты делаешь успехи в поисковой магии.

— Прилагаю все усилия, высокочтимый, — выпалил Мелфай.

— Это хорошо. Поисковая магия — наука нужная. И клады искать, и зверей занятных выслеживать или ещё кого поинтересней. Но, конечно же, это не главное. Главное в том, что поиск — это твой дар, юный ученик. Поиск, не ограниченный ни догмой, ни предрассудками. Люди с таким даром, как у тебя, всегда где-то на перепутье. Какой путь избрать, куда идти? Поиск самого себя и своих путей — вечное приключение и вечная печаль людей с твоим даром, Мелфай.

Юный маг сидел, внимательно слушая. Архимаг сходу начал отвечать на один из его вопросов, и это при том, что Мелфай не произнёс его даже в мыслях. Высокочтимый Кассиафат читал вопросы учеников в их глазах.

— Так что же тебя тревожит, мой ученик?

— Одно странное чувство, — сказал Мелфай, осторожничая. — Скажите, высокочтимый, может ли серый маг руководствоваться необъяснимыми чувствами, влекущими его куда-то в далёкий путь?

— Необъяснимые чувства свойственны всем людям. А мы, серые маги, в отличие от всяких многомудрых мыслителей, никогда не отрицаем, что в действительности являемся такими же людьми, как и все. Куда же тебя влечёт твоё необъяснимое чувство?

— Непонятный зов манит меня на юг. Мне как будто что-то уготовано там… какая-то миссия, какой-то ключ к тайне моей жизни… Не подумайте, что я чем-то недоволен здесь, нет, всё хорошо. Но у меня такое чувство, что я должен быть там… Как мне разобраться с этим, высокочтимый Кассиафат?

— Хм, ты и вправду особенный, Мелфай. Обычно ученики такими вопросами не задаются, — архимаг посмотрел на него с искренним интересом. — Только, прошу тебя, забудь об этом слове «должен». Ты простираешь свой шаг туда, куда считаешь нужным. И незачем подчиняться воле того, кто навязывает тебе чувство долга, будучи заинтересованным лишь в том, чтобы ты исполнял его замысел — не важно, человек это или бессмертная сущность. Куда ступает твоя нога, там и лежит твой путь, Мелфай. Иди так, как идётся, и не обременяй себя излишней тяжестью долга. В жизни и других тягот хватает.

Мелфай закивал головой, делая вид, что всё понимает.

— Тогда скажите, высокочтимый, существует ли у человека призвание?

— Смотря что ты подразумеваешь под этим словом. Внутренний дар?

— Не совсем. Жизненный путь, который человеку предназначено пройти свыше.

— Предназначено? Кем? — сощурил глаза архимаг.

— Ну, э-э, в трактате «О бессмертных сущностях» говорится, что над человеком властвуют некие силы… — робко начал Мелфай, но Кассиафат его дружелюбно прервал.

— Мы не на занятии, мой ученик, говори проще. Я понимаю, ты хотел спросить об аделианском Пути Истины, где сказано, что Творец уготовил каждому человеку личный путь, а будет ли это предназначение исполнено, зависит только от самого человека… Правда ли это? На этот вопрос ты хочешь получить ответ, не так ли? Но я не аделианин, а потому не буду навязывать тебе своё мнение насчёт мироздания. Мы поступим иначе: ты сейчас, на этом месте, сам найдёшь ответ на свой вопрос. Я буду спрашивать, а ты отвечать. Готов?

— Да, учитель.

Архимаг потёр ладони.

— Итак, мой ученик, способен ли человек выбирать свой путь, едва появившись на свет?

— Нет, это очевидно.

— А от чего будут зависеть в будущем его убеждения, на основании которых он изберёт свой путь?

— От воспитания. От окружения. Общества.

— Верно. Одно дело, когда ребенок воспитывается в семье родовитого вельможи, и совсем другое, если его родня — кочевые разбойники. А, скажи, бывает ли так, чтобы человек уже родился героем?

— Древний принцип гласит, что героями не рождаются, — бойко ответил Мелфай. — Герой сам проявляет себя героем, равно как и трус трусом.

— И это верно. Иными словами, человек создаёт себя сам. Он не рождается магом, купцом, философом или воином. Он сам творит своё «я», выбирая себе мораль по душе, а давление общества таково, что он не может не выбрать ту или иную мораль. А какую мораль склонен выбирать человек?

— Которая наиболее близка ему по духу.