Призыв

Неужели эти старинные фолианты были здесь еще при гномах? Или эмиссар собирал их по всем Глубинным тропам? Бреган попытался представить, как Архитектор методично обходит один за другим разрушенные тейги, просеивая щебень и труху в поисках гномьих книг, которые не успели истлеть за прошедшие столетия. Наверняка таких книг было не много. Те несколько томов, на переплете которых можно было хоть что-то прочесть, были написаны на гномьем языке и для Брегана недоступны. Оставалось только гадать, какие предметы могли интересовать такое существо, как Архитектор.

– Я прочел все эти книги, – ответил гарлок. – Некоторые по многу раз перечитывал. В них упоминается немало такого, о чем я не имею ни малейшего понятия.

– День – это один из способов измерять время. Когда солнце заходит, наступает ночь, а когда снова восходит, считается, что прошел день, в целом – двадцать четыре часа.

– Вот как! – с довольным видом отозвался Архитектор. – Я читал обо всех этих вещах, но не знал, как они связаны между собой. Благодарю тебя за полезные сведения.

– Не за что.

Бреган направился к большому каменному столу, осторожно лавируя между наваленными на полу стопками книг. Он приметил, что некоторые тома довольно велики, а один и вовсе был размером почти со столешницу. Листы его растрескались и так пожелтели от времени, что тонко выписанные строчки почти невозможно было разобрать. Буквы были не гномьи, скорее тевинтерские – из языка древних лордов-магистров. Языка магии.

– Ты сказал, что, проснувшись, я буду более чувствителен. Ты имел в виду – чувствителен к свету? И с какой стати это должно было произойти?

Гарлок с минуту испытующе разглядывал его, склонив голову набок, и казалось, что он смутился.

– Ты не помнишь?

– Я почти ничего не помню, но что-то изменилось.

– Ты сетовал, что зов Древних Богов сводит тебя с ума. Я предложил ускорить развитие скверны в твоем теле, и ты согласился.

Бреган оцепенел. Холодная кожа, изменившийся далекий гул, странные ощущения… Что же такое с ним сотворили?

– То есть как – согласился?

В его голосе прозвучала такая паника, что Архитектор оцепенел. Теперь он глядел на собеседника с беспокойством, но тем не менее не поднялся с кресла.

– Я не был полностью уверен, что сумею это сделать, – пояснил он, – но ты настаивал. Признаюсь, эта идея увлекла меня. Я говорю о возможности ускорить твое перерождение и о том, какие изменения оно бы за собой повлекло. Некоторые из них я сумел предугадать.

Он жестом указал на сияющий камень, который по-прежнему болтался на кресле, но теперь источал лишь тусклое оранжевое свечение.

– Камень светит ничуть не ярче, чем прежде. Изменился только допустимый для тебя предел света.

Бреган молчал, потрясенный до глубины души. И он сам попросил об этом? Постепенно до него доходило, что при всей странности его нынешнего состояния неустанный рокочущий гул больше не сводил с ума. Теперь он стал прекрасен, странен и прекрасен, и все потому, что человек изменился, переродился в нечто иное. Он чувствовал это. Чувствовал, как изменилась его плоть.

Бреган поднес руки к лицу. Черные пятна, которые он прежде видел, разрослись. Настолько, что почти сплошь покрывали кожу, и в тех местах она стала грубой и сморщенной, как у порождений тьмы. Ногти теперь были длинные и черные – почти что когти.

Содрогаясь от ужаса, он бессильно уронил руки вдоль тела:

– Зеркало. Дай мне зеркало.

– Мне неизвестен такой предмет.

Бреган ударил кулаком по столу, и несколько книг из стопки, лежавших особенно шатко, со стуком упали на стол.

– Что-нибудь, что отражает! – яростно выкрикнул он. – Я должен сам это увидеть, сам!

Ничуть не смешавшись от его крика, эмиссар медленно подобрал полы коричневой мантии и поднялся из-за стола. Не сказав ни слова, он повернулся и вышел из комнаты, а Бреган остался стоять, где стоял. Он был в бешенстве. И чувствовал себя полным дураком. Что он натворил? Может, Архитектор просто ушел, оскорбленный его поведением?

Неужели он и впрямь считал, что гарлок сотворил с ним этакое без его позволения? Нет, конечно нет. Если бы Архитектор захотел поставить над ним опыт, он сделал бы это уже давно. Бреган и в самом деле попросил его, и сейчас, когда он размышлял об этом, в памяти промелькнуло смутное воспоминание. Ему было плохо. Рокочущий гул был повсюду. Он хотел положить этому конец.

Архитектор вернулся через несколько минут. Предмет, который он держал в руках, был некогда круглым стальным щитом. Изделие гномьих мастеров, но настолько заросшее черными плетьми скверны, что в нем уже ничего не могло отразиться. Бреган смятенно взглянул на эмиссара, но тот не обратил на него ни малейшего внимания. Он взмахнул рукой – и на щит обрушилась вспышка черного пламени.

Волна жара ударила в лицо Брегану, и только тогда он осознал, как ему холодно. Он стоял посреди комнаты полуголый, в одних штанах, но холодно ему было вовсе не по этой причине. И он это знал.