Призыв – дело серьезное. Огонь моих крыльев

Стиснув зубы, выдергиваю из письменного стола ящик, вываливаю содержимое на постель. Выбираю нужные ингредиенты и отшвыриваю в сторону старенький прикроватный коврик. На миг мелькает мысль: нельзя творить такое в общежитии! Но мне плевать. Уже никто ни за что с меня баллы не спишет. Выпускной экзамен сдан на отлично, диплом у меня в кармане. Бояться больше нечего.

Линия. Линия. Линия.

Пальцы чертят идеальные прямые даже на дощатом полу – сказываются годы тренировок. Два треугольника – один над другим. Вершина навстречу вершине. Вписываю гексаграмму в окружность. Вывожу хитрую вязь символов мертвого языка. Схема универсальная с одним защитным контуром, зато зов усиленный. Шесть свечей на каждый луч. Взмах руки, и призванный огневик проносится над схемой, зажигая фитили.

– Онтро. Урус. Экзао! – слова звучат четко и правильно.

Завершающий символ в центре вспыхивает первым. Алое свечение расходится по линиям, симметрично зажигая каждую. Загорается круг, озаряя маленькую комнату зловещими алыми всполохами. Выпрямляюсь и щедро вливаю в схему магию. Ее хватило бы, чтобы призвать второго Ареса, да только ничего не происходит. Круг пуст. Никакого темного марева в центре. Нет ни ворона, ни даже полудохлой ощипанной вороны, на худой конец, в которую бы превратился Птиц, протащи я его с таким упорством сквозь все миры Хаоса.

Но нет. Мой фамильяр, мой самый первый близкий друг так и не является. Можно сколько угодно пытаться снова. Чертить разные схемы так и сяк, он не придет. Отныне все это бесполезно. Я сделала все что могла, но Птица просто больше нет…

Бессильно падаю на колени, ощущая, как первые сухие рыдания с болью прорываются сквозь осипшее горло.

– Ирис, ты проснулась? – это Гейл стучит в дверь моей спальни. – Завтракать пойдешь?

Подхожу к двери, силясь что-то сказать. Нужно ответить, а горло словно придавили ногой в тяжелом ботинке.

– Нет, мне сейчас кусок не полезет. Идите без меня.

Для столь длинной фразы требуется серьезное усилие, но ответь я по-другому, и Гейл что-нибудь заподозрит. Не хочу и ее расстраивать перед испытанием.

–Уверена?

– Да.

– Волнуешься?

– Очень.

– Прихвачу что-нибудь для тебя. Вдруг передумаешь.

– Хорошо, спасибо.

Проклятийница уходит, а я так и остаюсь стоять, привалившись спиной к двери в полной растерянности. И даже не сразу реагирую, когда посреди комнаты вспухает ослепительно белый шар света, внутри которого проявляется мужская фигура.

Арес. Уже собранный. На лице тревога.

– Дайири, что с тобой? Снова метка?

Яростно мотаю головой.

– Тебя кто-то обидел?

Синие глаза лучатся искренним сочувствием. И в этот момент меня прорывает. Издав горестный всхлип, заливаюсь слезами, сползая по двери на пол. Светлый тут же оказывается рядом. Подхватывает на руки, обнимает. Гладит по спине и целует в волосы, а я реву как пятилетняя девчонка – в голос. Комкаю в кулаках его футболку, щедро орошая слезами. Минут через десять меня отпускает, и я тихонько переползаю с колен Ареса на кровать. Сажусь рядом, глядя в пол. Жутко неловко.

Светлый не задает вопросов, просто приносит мне стакан воды. Ждет, пока успокоюсь.

– С-спасибо, – выдаю еле слышно. – Прости, я испачкала тебе футболку.

Он только отмахивается и задает вопрос, хоть и не совсем тот, что жду:

– Я могу чем-то помочь?

– Вряд ли, – качаю головой. Он не спрашивает, но я чувствую потребность выговориться: – Я убила Птица, Арес! Уничтожила собственного фамильяра! – голос срывается на мышиный писк.

Чувствую, что сейчас снова разрыдаюсь и срываюсь к шкафчику у входа. Там под зеркалом в выдвижном ящике маленького туалетного столика у меня хранятся разные снадобья. В том числе и успокоительные. Высыпаю тройную дозу в остатки воды. Принимаю залпом.

– Пойду умоюсь. Побудешь здесь? – я не привыкла выражать эмоции на людях, и теперь стесняюсь этого проявления слабости.

Тетушка учила, что это неприлично, а иногда даже оскорбительно для посторонних, но сейчас мне не хочется, чтобы светлый уходил.

Чувство утраты возрождает во мне невесть откуда взявшуюся фобию – меня снова покинут, и я останусь одна. Я боюсь потерять и его тоже. Боюсь больше не увидеть этого, внезапно ставшего мне таким дорогим, мужчину.

Арес смотрит исподлобья и улыбается одними глазами, а я вдруг ловлю себя на том, что застыла на пороге ванной комнаты и смотрю на него так, словно хочу запомнить каждую черточку. Каждое пятно от моих слез на его футболке. Каждую точку темной щетины на мужественном подбородке. Выражение глаз, беспорядок в волосах. Его всего…

Внезапно становится неловко. Совсем меня за дурочку примет. То реву как раненый заяц, то застываю в пространстве, уставившись в одну точку.

– Ирис?

– Ничего. Сейчас вернусь.