Про девушку, которая была бабушкой

– Не спешите иронизировать. Вот этот участок. Он говорит… говорит о какой-то бумаге. Письмо, объявление в газете, на стене, документ – бумага, точнее не скажу. Это было давно, возможно, в юности. Бумага произвела на вас большое впечатление. А кончилось все разочарованием.

Я подняла голову и уставилась на Женю с милой, а скорее, с глупой улыбкой. Он смотрел прямо на меня. Серьезно, без удивления, пристально, без эмоций. Так, наверное, смотрит следователь на допросе, когда подозреваемый вдруг выдает сведения, в которые невозможно, но приходится поверить. Стройная версия летит в тартарары, улики тухнут на глазах, а доказательства обращаются в пыль.

– Вы ни при каких обстоятельствах не могли знать события, случившиеся в моей юности, – проговорил Женя. – Вы тогда еще на свет не появились. И я о них никому не рассказывал.

– Получилось! – воскликнула я. – Снова получилось! Извините, я вас разыграла! Проверила свою теорию. Она в копилку нашего с вами убеждения, что всякая оккультность – бред собачий. Любой человек, если покопается в своем прошлом, найдет и бумагу, и разочарование. Поехал по объявлению, купил машину или корову, или шубу. Машина оказалась битой-перебитой, корова не доится, а шуба облысела. Хотите знать, какие еще в моем арсенале приколы?

– Было бы любопытно.

– Несколько лет назад какой-то человек серьезно повлиял на ваше материальное положение. При этом я не уточняю, в положительную или в отрицательную сторону. Родился ребенок. На него нужно прорву денег. Бабушка оставила наследство. Приятель устроил вас на денежную работу. Приезжий родственник заснул в постели с сигаретой и едва не спалил вам дом. Пожарные со своими брандспойтами довершили катастрофу. Надо ремонтировать квартиру и покупать новую мебель. И так далее. Беспроигрышно! Евгений Евгеньевич, в ответ на то, что раскрыла свой фокус, расскажите про свой случай. Или это страшная тайна?

– Не такая уж тайна, тысяча лет прошло. Когда я учился в старших классах, получил от девочки письмо, объяснение в любви.

Он замолчал. Я спросила:

– Хорошее письмо?

– Необыкновенное. Я возгордился, был поражен, что могу вызывать подобные чувства. Значит, сто́ю больше, чем раньше за собой числил. Мне стало легче, веселее – ходить, дышать, думать, избавиться от морока подростковых комплексов.

– В чем же заключалось разочарование?

– Девочка, с которой я стал дружить, встречаться, оказалась совершенно неинтересной, пресной, серой. С ней было отчаянно скучно. Я не знал, как от нее избавиться.

– Но вы спрашивали ее про письмо, удивлялись тому, что она его написала?

– Мы никогда не говорили, не вспоминали про то письмо. Она не заводила речь, а мне было неловко.

Ира Комарова, я тебя ненавидела всю жизнь, а теперь прошу прощения. Я считала, что ты запрыгнула на мое место, присвоив мои лавры. А ты про них и не подозревала. Живи с миром!

– Наверное, ваша Татьяна Ларина откуда-то передрала послание, из какого-нибудь романа, – предположила я.

– Нет, там были описаны обстоятельства школьные, нашего класса, такое нельзя было списать из книжки.

«Когда во время контрольной или сочинения по литературе ты поворачиваешь голову и смотришь в окно, мне отчаянно хочется стать тем деревом, которое обкорнал наш физрук, и теперь ясень похож на многорукого буду с ампутированными конечностями, мне хочется, чтобы ты также смотрел на меня – спокойно и задумчиво, пусть без восхищения, без любви, только смотрел

», – простыми предложениями я не могла высказать свои чувства, только сложными. Гоголь в юбке.

– Вам никогда не приходило в голову, – спросила я медленно, подавляя вспыхнувшую злость и упреки, – что вы ошиблись с адресатом? Что писала совсем другая девочка? И она потом отчаянно страдала, видя, как вы прогуливаетесь под ручку с… – я едва не ляпнула имя своей разлучницы.

– Другая? – переспросил Женя удивленно.

Теперь он растерялся. Это был не опытный следователь, а человек, обнаруживший, что когда-то свалял большого дурака.

– Совершенно другая! – заверила я твердо.

– Возможно. В юности я был еще тем оболтусом.

– Точно! И считали, что все девочки как кастрюли!

– При чем тут кастрюли?

– Горячая крышка и холодная выглядят одинаково. Но если ты схватил холодную, то можно догадаться, что в кастрюле пустота или прокисшее варево?

– Забавное сравнение. Еще чая?

В переводе с русского на русский это означало: вам пора!

– Спасибо! – встала я. – За все! Мне было очень приятно с вами общаться.

– Мне тоже, – сказал Женя, провожая меня к выходу.