Про котов и некотов

Новые Володины приятели не только доставляли проблемы, но и смешили, порой до слёз. Жили они в другом общежитии, студенческом, где некоторые блоки администрация института отдала молодым преподавателям.

Савва и Ринат были соседями, назывались друзьями и при этом всё время ссорились и выясняли отношения. Ринат запросто мог взять Саввин паспорт, чтобы со смехом показать любому гостю, что именно написано в графе «национальность», а Савва, вместо того чтобы ухаживать за заочницами, которых приводил Ринат, тыкал им в нос свой красный университетский диплом, которым он очень гордился, а потом удивлялся, почему девушки над ним смеются, а с Ринатом милуются.

Соседом Саввы и Рината был историк Павлик. С ним произошла удивительная история.

Началась она с того, что любвеобильный Ринат познакомился с некой студенткой, начал с ней тесно общаться, потом уже решил её бросить, как вдруг родственники студентки узнали от кого-то, что её соблазнил преподаватель. Кто именно, им не было известно. С Севера приехал отец девушки ещё с каким-то мужчиной, начали искать соблазнителя. Им указали блок, где жил Ринат. Родственники падшей девицы стали стучать в дверь, чтобы расправиться с ловеласом. Дверь открыл Савва, он понял, что сейчас его приятеля Рината будут бить, и решил спасти его, выведя на сцену другого своего приятеля – Павлика. Что у Саввы было в голове в тот момент, неизвестно, но Рината он спас. Значит, вытолкнул Савва за дверь ничего не понимающего Павлика на растерзание, сказав: «Вот он!», а Павлик всегда был худенький, тщедушный, из тех, что качаются от ветра. Мужики посмотрели на него – какой смысл такого бить? Ударишь, так убьёшь. Сказали: «Ладно, женись тогда», – и бить не стали. И Павлик женился. На чужой девушке.

Когда мы об этом узнали, то сначала не поверили. Потом до слёз смеялись. А ведь это сущая правда.

Девица была с иняза, с какого-то младшего курса. Мы как-то приходили в гости к Савве – она лежала на его кровати. Объясняю: она не была девушкой Саввы, просто ей так нравилось. Могла прийти к кому угодно из знакомых Рината, своего «бывшего», и вот так развязно себя вести.

После рокового объяснения с родственниками девицы Павлик на ней действительно женился, и прожили они вместе года три или четыре. Мы удивлялись этой странной парочке, а они ходили по улицам под руку, вели немудрящее хозяйство, завели кошечку, какого-то маленького котёнка. Узнали, что у нашего Макса есть кожаная попонка, и решили сшить своей кошечке такую же, но Макс-то был в сравнении с их питомицей как слон рядом с моськой. Попросили, значит, молодожёны у нас чёрную попонку, посредником был вездесущий Савва. Ну, тот как взял, так и принёс сразу: попонка была слишком большой, кошка прямо вываливалась из неё.

Был ещё случай. Павлик со своей благоверной приходили посмотреть на нашего кота: он ведь к тому времени стал знаменитостью. Володя, несмотря на мои упрёки («Хватит кота мордовать!»), всё время Макса мучил: прижимал к своему лицу, а тот после этого шипел. Незваные гости об этом не знали, и Володя их разыграл. Он взял Макса на руки, якобы чтобы лучше показать, поднёс его к своему лицу, потом – раз – развернул на них резко, и кот зашипел, как дракон, разинул свою страшную пасть с красным языком и белыми клыками, и они в страхе отпрянули.

Жена Павлика всё-таки осмелилась и решила погладить Макса. Володя предупредил, что это небезопасно, но для некоторых глупцов нет слова «нельзя». Она всё равно протянула руку к коту, и Макс ударил её правой лапой в висок. Хорошо, что без когтей. Потом Павлик жаловался: «У моей жены три дня голова болела». Эти чудики уехали через какое-то время в Свердловск, где Павлик учился в аспирантуре. Историк не оправдал ожиданий своей благонравной супруги, и вскоре они развелись.

Итак, Павлик уехал, а Савва и Ринат остались. Они оба были болтунами и сплетниками, целый день ходили по кафедрам, узнавали новости, пересказывали слухи. Савва подходил к кафедральным столам и пытался прочитать каждую бумажку, лежащую на них. Это была настоящая мания – «Хочу всё знать!».

Володя не раз заявлял: не надо мне таких приятелей. Но отвязаться от них было невозможно. Они висели на большом простодушном Володе, как репей на хвосте собаки. Однако тот привык уже к своей свите и порой защищал и в шутку, и всерьёз: да ладно, они хорошие, посмотри, вон какие орлы… Как-то зимой мы с Володей шли к институту, а навстречу нам по заснеженным тропам ползли, то есть шли, конечно, шли, но согнувшись в три погибели, скользя, спотыкаясь, хватаясь друг за друга, эти самые гордые птицы, и я не удержалась от восклицания: «А я думала, что орлы летают!»