Про котов и некотов

Лингвистам тоже было что поведать, ведь и у них Савва читал историю. Эти были поделикатнее, в голос не ржали, только переглядывались и подхихикивали. Речь самого известного преподавателя нашего вуза не отличалась хорошей дикцией, более того, Савва не выговаривал часть звуков, поэтому с непривычки его было трудно понимать. Когда он рассказывал о Рюрике [j’ýj’ик’э], часть студентов бездумно записала в своих тетрадях: «Юрик» вместо «Рюрик». Но даже самым внимательным и умным слушателям было просто невозможно записать всю лекцию, если она проходила в длинной аудитории с двумя входами, так как наш Савва, рассказывая о Древней Руси, выходил в ближайшую к кафедре дверь, медленно шёл по коридору, бубня под нос, доходил до второй двери, заходил снова в аудиторию и продолжал лекцию. В первый раз студенты остолбенели, потом привыкли.

В копилку историй о Савве лёг и такой случай. Он снова учил лингвистов, и было это в аудитории, где в учебных целях повесили телевизор. Руки у нашего героя, видимо, таким образом устроены, что должны всё ощупать, иначе чем объяснить то, что во время занятия он постоянно подходил к телевизору, трогал его, пытался включать-выключать. Студенты вздыхали, переглядывались, тая усмешку. В сотый раз телевизору надоело, и он ударил Савву током – тот отлетел и рухнул на пол.

Ребята, еле сдерживаясь, закрывали лица руками и смеялись, кто-то из девочек ойкнул, пожалел незадачливого преподавателя, а тот, неубиваемый, непотопляемый, несгораемый, вечный и бесконечный, встал, как ни в чём не бывало, и снова полилась-покатилась его речь, как ручей, бегущий по камушкам, – вверх-вниз, вверх-вниз.

На зачёте по своему предмету Савва чувствовал себя особенно вольготно, как хозяин-барин. Мы тоже преподавали у лингвистов (Володя – латынь, я – введение в языкознание), так что получали информацию из первых рук, когда те, в шоке от очередной выходки своего необыкновенного историка, спешили исповедаться. В тот раз мимо аудитории, где проводился зачёт, проходил Володя. Он увидел знакомую первокурсницу с короткой стрижкой и удивился её ошалевшему лицу. Заметив латиниста, девушка улыбнулась, подошла и рассказала, как проходил зачёт. Любимый преподаватель сидел, развалившись, на стуле, ковырялся в носу и щелчками разбрасывал козюли направо и налево. Студенты притихли, пригнулись, боясь, как бы в них не попал снаряд. Подошёл черёд этой девушки, она подошла, села перед Саввой, стала торопливо говорить, чтобы быстрее закончилась экзекуция, но в один из опасных моментов остановилась, чтобы уклониться от разбушевавшейся Клио, на что Савва сразу отреагировал: «Продолжайте, молодой человек«. Сама не зная как, девушка закончила отвечать, забрала зачётку и выскочила из аудитории. Уфф.

Володя как-то курил с Ринатом и студентами-лингвистами и сказал: «Вот бы книгу про Савву написать и так и назвать её – „Савва”». Все посмеялись, сказали, что такая книга имела бы большой успех и все студенты, преподаватели и сотрудники вуза её бы купили. Потом Ринат говорил об этой книге с экономистами, и те, видимо, не поняли, стали оживлённо спрашивать: «А где такая книга?» Когда слух о книге дошёл до психологов, те очень заинтересовались, потому что Савву знать-то они знали, но объяснить его феномен не могли.

Слава Саввы росла и ширилась. Однажды его приятель Ринат ехал куда-то в поезде, в купе сидели незнакомые женщины и, посмеиваясь, рассказывали друг другу какие-то занимательные истории. Ринат прислушался: что-то до боли знакомое… Наконец он обратился к спутницам: «Извините, вы не про такого-то сейчас говорите?» – «Да! Про него! А вы его тоже знаете?!» – «Ха-ха-ха!» Оказалось, дамы – заочницы, которые то ли имели счастье учиться у Саввы, то ли просто были наслышаны о его подвигах. Ринат даже позавидовал: Савву знают все!

А мы говорили про него с сожалением: ни ребёнка, ни котёнка. Да, Савва с супругой не удосужились стать родителями. Они были в браке уже несколько лет, но только копили деньги и покупали всякую всячину. Первой покупкой Саввиной жёнушки был посудный сервиз на много персон за много тысяч рублей. Мы были шокированы: зачем на это тратить деньги, если нет своей квартиры? Но, видимо, ущемлённое эго требовало вещей, и они заполняли служебное жильё: швейная машинка, на которой никто не шил, велотренажёр, на котором никто не занимался…