Про падение пропадом

Хотите я напишу вам, как маешься в ожидании отбоя и как просыпаясь без пятнадцати шесть, чувствуя себя точно так, как с похмелья, ждешь крика: «рота, подъем!» Как пахнут новые сапоги и как они скрипят у вновь прибывших ребят, как портянки слазят при беге на утренней зарядке, как после зарядки набиваешь живот на завтраке. И сплошные построения. Как сидишь на лавочке под зеленеющими уже деревьями во время перекура и смотришь в землю, на которой лежат мелкие осколки кирпича, перемешанный с глиной песок, щепки от лопат и граблей. И всё это очень отчетливо, потому что от глаз до земли меньше метра. А еще плывет дым от сигареты.

* * *

В армии всё слишком конкретно, четко, просто и неизбежно, чтобы жизнь гражданских людей, их города, их взаимная и безнадежная любовь друг к другу, не казалась абстракцией. Это я пишу для того, чтобы вы более-менее поняли моё состояние.

Моя жизнь — это жизнь отшлифованного до бензинной синевы бруска металла, тогда как моя жизнь на гражданке была покрыта, так сказать, оксидной пленкой. Там было слишком много тумана от сомнений, от переживаний по поводу того, куда себя деть, от вперемешку поглощаемой литературы, от сплошного обмана близких мне людей и, в частности, вас. Теперь же я знаю, что мне никуда не деться от армии, я знаю твердо, что никуда не уйду и не надо задумываться о будущем. Все ясно. Думаю лишь о трёх месяцах, которые причитаются мне после армии. Я до такой степени одичал, что дал зарок себе (очевидно, липовый), что в течение недели, по возвращении домой, посещу и мавзолей, и Третьяковскую галерею, и какой-нибудь театр. Затем побываю на море, побываю в горах и ещё во многих местах, где люди по сравнению с окружающим — лишь предметы, и где для себя буду единственным живым существом, законно оскверняющим собой эти горы, это море.

Примерно так.

* * *

Не могу найти друзей. Причина кроется в том, что, как вам, наверное, известно, в новых для человека местах, он сразу ищет опору. Он может искать ее в другом человеке, может искать опору в скале, может искать в профессии. Мне остаётся искать опору только в людях. И как обычно бывает, я сделал ошибку с самого начала. Ошибка заключается в том, что я начал для скорейшего сближения с отдельными людьми подстраиваться под их мировоззрение, ум, шаг, совершенно не зная их по характеру и не имея понятия об их мировоззрении. Естественно, многих я не понял и подстраивался неправильно, делая подчас как раз противоположное тому, что им нравится, что им приятно. И мы расходились. Вот всё, что касается друзей.

Хочу ещё раз сказать, что сильно недооценил книгу Джеймса Джойса «Отсюда и в вечность». В самые трудные минуты, когда ещё чуть-чуть и твой дух упадет ниже сапог, я находил успокоение и бодрость, вспоминая одну фразу из этой книги. Сразу скажу, что имя главного героя Прюитт. Вот эта фраза: «Прюитт любил армию». Не знаю, поймёте ли вы, почему я повторяю эту фразу каждый раз, когда мне особенно плохо, но лично я это пока что понимаю только на четверть, да и то где-то в подсознании.

* * *

…Мне приходится здесь трудно, потому что у меня нет идеалов, которые мне хотелось бы отстаивать, нет своего бога, в которого стоило бы верить, нет полюбившегося дела, ради которого стоило бы просыпаться, и я просыпаюсь лишь за тем, чтобы достать из кармана после отбоя ручку и календарь и зачеркнуть ещё один день, в течение которого я что-то потерял, ничего не нашёл и получил ровно на столько, насколько этого хотели сержанты.

Дни проходят очень быстро, а если взять в целом те две с половиной недели, которые я здесь нахожусь, то не могу поверить, что я сидел у подъезда нашего дома с пьяным Алексеем и мыл полы рваной тряпкой на ГСП всего две недели назад.

Позавчера ходил в санчасть с мозолями и получил освобождение от строевой и физической подготовки, теперь есть время.

Я ни о чем не думаю, только изредка вспоминаю «Отсюда и в вечность» и вновь понимаю, что эту книгу недооценил.

* * *