Про тайгу и про охоту. Воспоминания, рекомендации, извлечения

Знаю человека, которым поднимался в своё зимовьё по реке поздней осенью, перед самым ледоставом. По реке уже вовсю шла шуга. Мерное гудение мотора усыпило охотника (он был в одиночестве!), и он задремал, лодка налетела на коряжину, а его самого сильным толчком выкинуло в реку. Хорошо ещё, что место там было мелкое, всего по пояс. Но лодка-то «убежала» от него – мотор не заглох, и она укатила к противоположному берегу, ткнулась там в камень и опрокинулась. Вещи частью поплыли, частью сразу утонули. Что было делать?! Охотник разделся, переплыл реку, не очень широкую, правда, иначе на своём берегу он просто бы замёрз. Там он выправил лодку, отчерпал воду и гнал её на шесте километра четыре вниз по реке к избушке. Он чудом выудил из воды совершенно не намокший спальный мешок. В избушке по таёжному обычаю были и спички, и дрова, и немного продуктов – соль да крупа. Натопил он печку, разогрелся, тем и спасся. На следующее утро нашёл в углу на нарах какую-то лопотинку – засаленные телогрейку и ватные штаны, а потом целый день занимался тем, что доставал вещи из воды и сушил их у костра. Обошлось даже без чоха, хотя могло быть и хуже, потому что от этого места до ближайших людей вниз по течению было тридцать километров, а вверх – пятьдесят.

До сего времени на огромных просторах России коротают долгие зимние ночи в таёжных зимовейках немногочисленные уже охотники-промысловики. В таких же, в каких жили их деды и прадеды. И не надо им роскошных апартаментов со всеми удобствами не на дворе, потому что жизнь таёжная для них всё равно, что для моряка море, а для лётчика небо. Сколько труда надобно положить, чтобы построить и обустроить такую зимовейку, знает только тот, кто её строил. Поэтому так больно бывает мне узнавать, что где-то какой-то негодяй спалил приют уставшего промысловика, оставил его без крова, лишил средства к существованию – ведь и я когда-то строил свою избушку.

Груз за спиной

Когда я учился на охотоведческом факультете в Иркутске, технику охотничьего промысла вёл у нас Пантелеймон Иннокентьевич Худяков, которого мы прозвали «Поняга». В тайгу он ходил только с самодельной понягой, специальным приспособлением, станком для переноски грузов за спиной. Прозвище это совсем не было обидным. Дело в том, что он был страстным приверженцем собственноручного изготовления и применения самых различных предметов обихода охотника от поняги до рукоятки охотничьего ножа из берёзового капа или наборной из берёсты и кожи. Несомненно, это был великий мастер своего дела и передал нам, студентам-охотоведам, эту свою страсть.

Приведу цитату из книги С. А. Корытина и В. А. Игнатьева «Храм Дианы на Пехре» (Вятка. 2006). «П. И. Худяков закончил наш, Пушно-Меховой институт ещё в 1933 году. Работал в Иркутске научным сотрудником Охотбиостанции, старшим охотоведом Управления землеустройства, инструктором-охотоведом областного общества охотников, охотоведом Восточно-Сибирского отделения ВНИИОЗ, начальником охотустроительных партий, ассистентом кафедры охотоведения Иркутского сельхозинститута. Написал книжку «Борьба с волком в Восточной Сибири» (1937). Это был высокий, поджарый, полный энтузиазма человек. Он обучал студентов делать охотничьи лыжи и подбивать их камусом, многим тонкостям таёжного обихода. Иркутский охотовед Э. М. Леонтьев вспоминает: «Я на его занятия не ходил. Казалось, он усложняет простые вещи из-за того, что сам плохо в них разбирается. Взял однажды в руки из его наглядных пособий небольшой старый топоришко с каким-то жидковатым топорищем, а оно к руке так и прилипло как влитое. Когда же попались мне его старые отчёты, понял, что таёжному опыту Худякова можно только позавидовать».

П. И. Худяков с поняжкой за спиной. Автор фото мне неизвестен.