Проба небес

Впрочем, это было единственное, чем мы нарушили душевный покой окружающих, сам же визит протекал в высшей степени деликатно. Разделившийся на три группы класс сумел удовлетворить свою жажду общения за неполных полтора часа, попутно превратив палату Шинононо в причудливый гибрид цветочной и кондитерской (большая часть подарков были сладости) лавок. Замыкали шествие Рин с Сесилией и мы с соседом. Хотя нам с Шарлем задерживаться было не с руки, мы честно выполнили свой долг словом и делом, после чего оставив боевых подруг наедине, вернулись к себе.

Обсуждающие недавний визит одноклассницы, с которыми мы разделились на выходе, дружно потопали в кафе, а нам, вынужденным отказаться от приятной компании, предстоял нелегкий разговор.

Глава 31. Время изумительных историй

По возвращении, я тщательно запер дверь, после чего устроился на кровати, делая вид, что читаю справочник.

«Юноша» колебался недолго.

— Ичика-сан, я должна тебе кое-что сказать.

— Весь внимания.

— Мне… мне стыдно в этом признаваться, но я не та за кого себя выдаю.

Ловя каждое слово, я чутко внимал.

— Я… я вообще не парень. Моё настоящее имя Шарлотта Дюнуа, хотя к их семье я отношусь чисто номинально, так как моя мать никогда не была замужем за отцом.

— Сожалею. Но все-таки, зачем был весь этот маскарад?

Присев на кровать, и стыдливо опустив очи долу, она начала свой нелегкий рассказ.

— Мой биологический отец, ныне действующий глава совета директоров, приказал мне сделать это. Считалось, что так будет проще подобраться к тебе.

Приняв сидячее положение, перебираюсь к ней вплотную. Накрыв её ладонь своей, стараюсь найти нужные слова.

— Ну подумаешь, велел тебе старый хрыч меня соблазнить. Эка невидаль… Скажешь, что не вышло и дело с концом.

— Нет! — Вырвав ладонь, она вскочила и со слезами в голосе выкрикнула. — Как ты не понимаешь! Меня послали втереться к тебе в доверие, лишь для того, чтобы обокрасть!!

Кулачки сжаты, голос надломлен, в глазах слезы. И маска неподдельных страданий на лице. Как у них только рука поднялась сделать с ней такое. Всем тем, кто заставил этого нежного и трепетного ребенка выворачивать свою порядочность наизнанку, мне захотелось поднять повыше и отпустить полетать.

Встав, без лишних слов притягиваю её к себе и французское дитя, вцепившись мне в грудь, даёт волю слезам. Сбрасывая груз накопившейся лжи, притворства и недомолвок, она щедро заливает меня слезами, а я, стоя рядом, тихо шепчу о том, что все уже позади и никому я её (чистая правда) не отдам. Только ей полегчало, мы снова уселись, но на этот раз я перетянул её на колени, умастившись на которых та тихим голосом продолжила:

— Моя мама и я жили на небольшой ферме в пригороде Марселя, но два года назад, когда её не стало, на меня вышли люди отца. Его служащие были на редкость бесцеремонны, забрав меня из родного дома, но что я могла сделать против них? У него миллиарды, а я даже не совершеннолетняя. Купленные с потрохами чиновники оказались глухи к моим словам, а внезапно образовавшаяся неуплата налогов, мигом лишила меня и дома, и оставшегося от матери наследства. Без жилья, без денег, без связей. Куда мне было идти? С удочерением тоже получилось хитро. Формально я вхожу в семью, но ввиду наличия законных детей, быть наследницей мне не светит никогда. И мне это объяснили не раз и не два.

Вспоминая прошлое, она кладёт мне голову на плечо. Запах соломенных волос чуть отдаёт цветами. Чуткие пальцы перебирают край моей футболки.

— Маленькая квартирка, средний достаток от каждодневной изматывающей работы и низшее место в иерархии рода — вот был мой удел. Но когда во время стандартных школьных тестов на совместимость, я показала наивысшие результаты, меня зачислили в группу пилотов испытателей компании. Неофициально, само собой.

Небесные доспехи стали моей отдушиной, тем немногим, за что я могла быть благодарна отцу. Хотя, за все время, я видела его всего дважды. Последний раз он снизошел до меня, чтобы приказать втереться к тебе в доверие и завладеть интересующими его данными.

— А первый раз?

— Первый… — в изменившемся голосе ожила застарелая боль. — Первый раз был в тот день, когда меня привезли к нему в особняк. Его семья высказала мне все, что думает обо мне и моей «матери-шлюхе», а его жена ударила меня по лицу. Это было ужасно…

Груз прошлого вновь наполнил её глаза слезами, но теперь она совладала с собой намного быстрее.

— Какого рода данные его интересовали?

— По большому счету любые. Каждая мелочь, которую удастся собрать о тебе, но в первую очередь биометрические показатели и данные самого доспеха. Они думали, что им это поможет преодолеть кризис.

— О каком кризисе речь? Вы ведь в тройке крупнейших производителей в мире! Одна только академия ваши Рафали скупает пачками.