Проблема Спинозы

– Симон, ты великодушный человек. И знаешь, что я люблю тебя за твое великодушие. Но мне не так уж много надо, и получить это необходимое легко, а лишние деньги скорее будут меня отвлекать, чем помогать сосредоточенности. Более того – и, Симон, тебе это может показаться невероятным, но поверь мне – шлифовка линз помогает думать! Да, я предельно сосредоточиваюсь на станке, на кривизне и радиусе линзы, на тонкой полировке; но пока я делаю это, моя мысль живет и множится на заднем плане сознания с такой скоростью, что часто я заканчиваю линзу – и, mirabile dictu[110], пожалуйста, новые решения острых философских споров уже тут как тут! Я сам – или, по крайней мере, я со своим сосредоточенным вниманием – как будто для этого и не нужен. Это немного похоже на феномен разрешения проблем во сне, о которых говорят древние. Помимо прочего, сама наука оптика восхищает меня. В настоящее время я разрабатываю совершенно иной метод шлифовки тонких линз для телескопов, который, полагаю, станет большим шагом вперед.

Этот разговор закончился тем, что Симон обеими руками схватил ладонь Бенто и долго не отпускал, говоря:

– Ты от меня не убежишь! Я не оставлю попыток облегчить твои труды. Пожалуйста, знай, мое предложение останется в силе всегда, сколько бы я ни прожил.

В этот момент Бенто и подумал: как хорошо, что Симон живет не очень близко!

В Амстердаме, сидя на скамье подле Сингела, Симон Жюстен де Врис ждал в гости своего друга. Сын богатых торговцев, Симон жил в нескольких кварталах от ван ден Эндена в основательном четырехэтажном доме, который был вдвое шире прилегающих домов, выходящих лицом на канал. Симон не только обожал Бенто, но и напоминал его внешне: хрупкий, тонкокостный, с красивыми изящными чертами лица и полной достоинства осанкой.

Когда солнце село и пылающее оранжевым небо сменило цвет на угольно-серый, Симон принялся нетерпеливо расхаживать перед своим домом, все больше беспокоясь и гадая, куда же запропастился его друг. Трекскойт должен был прибыть час назад. Внезапно заметив Бенто, шагающего по улице Сингел в двух кварталах от него, Симон замахал руками, бросился ему навстречу и настоял на том, что понесет тяжелую заплечную суму, в которой лежали записные книжки и свежеизготовленные линзы. Войдя в дом, Симон сразу же повел гостя к столу, где уже были сервированы ржаной хлеб, сыр и только что испеченный пряный оудевийфенкойк

(oudewijvenkoek – «старушечий пирог») – североголландское анисовое лакомство.

Варя кофе, Симон пробежался по планам на завтрашний день:

– Философский клуб собирается здесь в семь вечера. Я ожидаю двенадцать человек, каждый из которых прочел те десять страниц, что ты мне прислал. Я заказал две копии и просил прочитывать их за день и передавать остальным. А днем… у меня есть для тебя подарок от Философского клуба, который, я уверен, ты не отвергнешь. У двух книготорговцев – в заведении Абрахама де Вееса и Лубберта Мейндертса – я нашел пару интересных томов, и препровожу тебя туда, чтобы ты выбрал себе один по твоему вкусу из весьма аппетитного списка, состоящего из Вергилия, Гоббса, Евклида и Цицерона.

Бенто не стал отклонять это предложение; напротив, глаза его загорелись.

– Симон, благодарю тебя! Ты очень щедр!

Да, у Бенто было одно слабое место, и Симон его обнаружил. Бенто был влюблен в книги: не только чтение книг, но и обладание ими было для него притягательно. Хотя он вежливо и последовательно отклонял все прочие подарки, перед сто́ящей книгой он никогда не мог устоять, и Симон вместе со многими другими коллегиантами постепенно собирали ему прекрасную библиотеку, которая почти заполнила большой шкаф, стоявший у боковой стены его комнаты в Рейнсбурге. Порой поздно вечером, когда Бенто не мог заснуть, он подходил к своему шкафу – и при взгляде на эти тома его наполняло теплое чувство. Иногда он заново переставлял их, порой сортируя по размеру, порой по тематике, а иногда просто в алфавитном порядке; вдыхал их запах или гладил, наслаждаясь тяжестью и ощущением пестрых переплетов на своих ладонях.

– Однако еще до похода за книгой, – продолжал Симон, – тебя ждет сюрприз. У тебя будет гость! Надеюсь – желанный. Вот, прочти письмо, оно пришло на прошлой неделе.

Бенто развернул письмо, которое было туго скатано и перевязано бечевкой. Первая строчка была написана по-португальски, и Бенто сразу же узнал почерк Франку.

Мой дорогой друг, как же мы давно не виделись!

С этого момента, к немалому удивлению Бенто, текст письма продолжался на превосходном иврите:

Мне многое нужно с тобой обсудить. И первое – то, что я теперь серьезный ученый и отец! Опасаюсь писать много и лишь надеюсь, что твой друг сумеет устроить так, чтобы мы встретились.

– Когда пришло это письмо, Симон?