Пробудившийся любовник

Белла распахнула стеклянную дверь душа и закрыла кран.

— Что ты делаешь?

Раскачиваясь взад и вперед, он поднял безумные глаза. Кожа вокруг меток раба была стерта до крови.

— Зетист? — Белла пыталась говорить спокойно. — Что ты делаешь?

— М… моюсь. Не хочу, чтобы ты запачкалась.

Он поднял руку, кровь потекла по предплечью.

— Видишь, сколько грязи? Она повсюду. Даже внутри.

Его слова напугали ее больше, чем поведение. Логика отдавала чистейшим безумием.

Белла взяла полотенце, вошла в душевую кабину и нагнулась, чтобы отобрать мочалку.

Осторожно промокнув ободранные руки, возразила:

— Ты чист.

— Ох нет. Вовсе нет. — Его голос сорвался. — Я не чистый, а грязный, я грязный, грязный…

Рокот его голоса отражался от кафельных стен, заполняя ванную истерическим эхом.

— Что, ты не видишь грязь? Она всюду. Облепила меня всего. Въелась в кожу…

— Ш-ш. Позволь мне только…

Стараясь не спускать с него глаз… боясь представить, что он мог сделать в таком состоянии… Белла сняла еще одно полотенце и накинула Зету на плечи. Но когда попыталась помочь ему встать, он отшатнулся и прохрипел:

— Не прикасайся ко мне. Ты испачкаешься.

Она опустилась на колени, намочив полы шелкового халата, не обращая внимания на холод.

Господи… Он выглядел жертвой кораблекрушения: невидящие безумные глаза, ноги, облепленные мокрыми штанами, кожа в мурашках. Посиневшие губы и лязгающие от холода зубы.

— Мне так жаль…

Хотелось повторить, что никакой грязи нет, но она боялась разбудить утихшую истерику.

В наступившей тишине звук капель напоминал стук барабана. Под эти ритмичные удары Белла вспомнила ту ночь, когда пришла в его спальню… и как его выворачивало наизнанку над унитазом только потому, что он прикоснулся к ее возбужденному телу.

«Я не чистый, а грязный, грязный, грязный…»

Догадка ослепила сознание, открыв весь ужас правды. Когда Зет был рабом крови, его кусали против воли, поэтому он не любит чужих прикосновений. Но какими бы страшными и болезненными ни были укусы, после них разве чувствуешь себя грязным?

А вот после сексуального насилия…

Зет обжег ее взглядом. Будто прочитал мысли.

Она инстинктивно раскрыла объятия, но злость, полыхнувшая в черных глазах, заставила отшатнуться.

— Господи Иисусе, — рявкнул он. — Женщина, ты когда-нибудь прикроешься?

Белла окинула себя взглядом. Увидев, что из раскрывшегося халата выглядывает грудь, вмиг запахнула полы.

Боясь встретиться с Зетом глазами, она перевела взгляд на его плечо… потом скользнула по ключице к основанию шеи и дальше — к горлу… к пульсирующей вене.

Острый приступ голода заставил выпустить клыки. Черт, только этого не хватало.

— Почему я? — пробормотал он, чувствуя ее жажду. — Ты достойна лучшего.

— Просто ты…

— Не напрягайся, я и так знаю.

— …совсем не грязный…

— Пропади ты пропадом, Белла…

— …и я хочу лишь тебя. Послушай, мне действительно очень жаль. Может быть, мы…

— Кончай базар. Я устал.

Он положил руку на колено запястьем вверх. Черные глаза стали пустыми, из них ушла даже злость.

— Хочешь сдохнуть, валяй. Делай как знаешь.

Белла впилась взглядом в то, что Зет с такой неохотою предлагал. Да поможет им Бог. Обоим.

Припав к руке, она прокусила кожу. Вампир не шелохнулся.

Почувствовав на языке вкус его крови, Белла застонала от блаженства. Она питалась от аристократов, но никогда не имела дел с воинами, особенно с членами Братства. Ощущения были неповторимыми. Когда она сглотнула, могучий поток пронзил тело, прокатился жаром по ее костям, взорвался в сердце зарядом необыкновенной силы.

Тряхнуло так ощутимо, что пришлось схватиться за его руку, чтобы удержаться на месте. Белла пила большими, жадными глотками, изголодавшись не столько по силе, сколько по нему, этому мужчине.

Для нее он был… единственным.

Глава 18

Пока Белла пила, Зетист старался сидеть спокойно, не желая ее беспокоить. Но с каждой минутой это становилось все сложнее. Раньше только Хозяйка прикасалась к его вене, а муки прошлого были так же остры, как клыки, впивавшиеся в его запястье. Животный ужас вновь подступил вплотную, рожденный не тенями прошлого, а реальностью.

Твою мать… Перед глазами все плыло. Еще немного, и он потеряет сознание, словно изнеженная девчонка.

Собрав остатки воли, Зет уставился на темные локоны Беллы. Одна прядь лежала совсем близко, переливаясь в лучах света, такая густая, красивая, непохожая на светлую гриву Хозяйки.

Наверное, мягкая, как шелк… Если бы он осмелился, то зарылся бы руками… нет же! — лицом в эти темно-рыжие волны. И смог бы приблизиться к ней, как к женщине? Не умерев от страха?

На пару с Беллой.

Ох… Ему определенно хотелось спрятаться в этих волосах и разыскать путь к ее шее… прижаться поцелуем к горлу. Очень нежно.

А потом двинуться вверх и скользнуть губами по щеке. Если она позволит. Он не будет приближаться ко рту. Страшно представить, что она подумает, увидев в непосредственной близости его шрам и изуродованную губу. Кроме того, он и целоваться-то не умеет. Хозяйка и ее любовники предпочитали держаться подальше от его острых клыков. А в последующей жизни у него ни разу не возникало желания подобной близости с женщиной.