Пробудившийся любовник

Зетист остановился в подземном туннеле, на полпути между главным домом и Берлогой Вишу и Буча. Оглянувшись назад, он посмотрел на уходящие вдаль огни. Впереди была та же картина: лампы на потолке сливались в одну полосу света. Не было видно ни той двери, из которой он вышел, ни той, в которую собирался войти.

Совсем как его проклятая жизнь.

Прислонившись к стальной стенке туннеля, он почувствовал себя в ловушке. Хотя был совершенно свободен.

Черт, теперь-то уж — нет. Белла охмурила его. Поймала в сети. Привязала к себе чудесным телом, добрым сердцем и идиотской мечтой о любви, которая светилась в ее сапфировых глазах. Проклятье… Увяз по самые уши.

Внезапно на память пришли события той ночи, когда Фури спас его из рабства.

Когда Хозяйка заявилась с очередным кавалером, раб не проявил никакого интереса. После ста лет унижения взгляды мужчин уже не беспокоили его, а изнасилования и надругательства стали привычным делом. Он влачил свой путь по нескончаемым кругам ада, где самой страшной пыткой была бесконечность.

Но потом раб почувствовал, что на этот раз все идет не так, как всегда. Он повернул голову. Судя по росту и дорогой одежде, незнакомец принадлежал к воинам. Во взгляде его желтых глаз мелькнуло сострадание, по лицу разлилась восковая бледность.

Почувствовав запах бальзама, раб отвернулся и безучастно уставился в потолок. Когда женские руки начали тискать его плоть, он почувствовал, что комнату накрыло волной переживаний, и снова посмотрел на мужчину, потом нахмурился. Схватившись за кинжал, воин смотрел на Хозяйку так, словно собирался ее убить…

Но тут распахнулась дверь, и на пороге появился один из придворных, испуганно крича что-то. За ним ворвались рассвирепевшие охранники. Возглавляющий их грубо встряхнул Хозяйку и влепил ей такую пощечину, что она отлетела к стене, потом вытащил нож и подошел к рабу. Тот закричал от ужаса, увидев приближающийся к лицу клинок. Жгучая боль обожгла лоб, нос и щеку, после чего все провалилось в темноту…

Очнувшись, раб понял, что висит. Петля затягивалась под тяжестью туловища, выдавливая из него жизнь. Сознание вернулось, чтобы дать мозгу шанс спасти бренное тело. «Убогая попытка самосохранения», — мелькнула мысль.

Святая Дева, почему ничего не болит? Кожа была мокрой, и раб решил, что его облили водой. Глаза заливало чем-то горячим. Кровью? Значит, он весь в крови?

Что это за шум? Кто-то бьется на мечах?

На последнем дыхании раб открыл глаза и забыл про удушье. Море. Перед ним лежало безбрежное море.

На мгновение он воспрянул духом… но потом в глазах потемнело из-за нехватки воздуха. Веки смежились, тело обмякло. Благодаря судьбу за то, что ему посчастливилось увидеть перед смертью океан, раб подумал: похоже ли Забвение на эту бескрайнюю ширь, незнакомую и родную одновременно?

Когда перед глазами вспыхнул прощальный белый свет, он почувствовал, что веревка на горле ослабла и кто-то грубо сгреб его в охапку. Потом крики, тряска, падение и резкая остановка. В теле проснулась невыносимая боль, ее тупые удары пронизывали до костей.

Раздались два выстрела. Кто-то рядом зарычал. Потом вскрикнул. В спину ударил порыв ветра, и раб полетел вниз… в пустоту.

Его охватила паника. «Господи, там же океан. Соль…»

Удар о воду был не так страшен, как морская вода, которая обожгла рваные раны. Раб потерял сознание.

Когда он очнулся, тело превратилось в дряблый мешок, вместилище боли. Живот обжигало холодом, спине было относительно тепло. Раб пошевелился, чтобы проверить, может ли двигаться. Источник тепла прижался плотнее. Кто-то обнял его сзади. Мужчина.

Раб отпихнул от себя мускулистое тело и пополз прочь. Неверное зрение помогло рассмотреть во мраке большой камень, за которым можно было укрыться. Превозмогая боль, он спрятался и перевел дыхание. В нос ударил соленый аромат моря, смешанный с вонью тухлой рыбы.

И еще один запах, с привкусом жести. Сильный и резкий…

Раб выглянул из-за валуна. Хоть глаза изменяли, ему удалось рассмотреть мужчину. Это был тот самый воин — тот, что пришел вместе с Хозяйкой. Он сидел, привалившись спиной к стене. Мокрые волосы сосульками рассыпались по широким плечам. Роскошный костюм был разорван в клочья. В желтых глазах светилась печаль.

«Так вот что это за запах», — догадался раб. Так пахла грусть этого мужчины.

Глубоко вдохнув носом, он почувствовал, как что-то стягивает кожу, и потрогал щеку. Лицо пересекал глубокий порез… Он провел по нему пальцем вверх, до самого лба. Потом вниз — к губам. Вспомнил и приближающийся нож, и как кричал от боли.

Раб задрожал и обхватил себя руками.

— Вместе нам теплее, — сказал воин. — Только поэтому я тебя и обнимал. Без всяких задних мыслей. Просто хочу, чтобы тебе было легче.

Всем любовникам Хозяйки хотелось полапать пленника. Для этого она их и водила. Тоже любила наблюдать…

Но потом раб вспомнил, что воин схватился за кинжал, словно хотел заколоть Хозяйку, как свинью.

Он открыл рот и хрипло спросил:

— Кто вы, сир?

Язык повиновался с трудом, и слов было не разобрать. Пришлось сделать еще одну попытку. Воин не дал закончить фразу.