Пробуждение Нави

Проснулась она в ночи, за окном была темень, хоть глаз выколи, тишина стояла, но сердце в груди птицей билось. Радомила прислушалась и скорее почувствовала, чем услышала, детский плач. Она быстро встала, натянула сапоги и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

На улице не было ни души, только где-то в темноте ребенок плачем заходился. Радомила смело шла вперед, сжимая меч. Пусть левой рукой сражаться все еще казалось непривычно, но ведь нужно когда-то начинать?

Она была готова увидеть что угодно – хоть черта лысого, но вместо нечисти обнаружила только озлобленную женщину и девчонку лет шести. Малышка плакала, ручонки прижимала к груди, а мать снова и снова ее по щекам лупила.

– Маменька, – причитал ребенок, – за что? Что я сделала?

Баба молчала и знай себе дочь по щекам охаживала. Не выдержала Радомила, вышла из темноты и схватила нерадивую мать за руку.

– Хватит!

Ребенок притих, а баба вытаращилась на Радомилу, глаза большие, круглые, блестели словно стеклянные.

– Ты что это делаешь? – Радомила как следует встряхнула незнакомку. – Убить ребенка решила?

– Не твое дело! – огрызнулась та. – Пусти меня!

– Держи, держи ее!

К ним подбежала запыхавшаяся Лада. Ни слова не говоря, она приложила три пальца ко лбу женщины и прошептала что-то. Радомила почувствовала, как незнакомка обмякла, словно из нее весь воздух вышел.

– Успели. – Лада смахнула пот со лба. – Забирай дочь и домой иди. Да смотри, больше никогда не смей лупить ее!

Женщина медленно кивнула, молча взяла дочь за руку и повела ее вперед, в темноту.

Радомила задумчиво на Ладу посмотрела и спросила:

– Морок?

– Да если бы. Говорила я, что не стоит никому в ту церковь ходить, но слушать меня никто не стал. Ничего хорошего на этих службах не бывает, люди потом как заколдованные. – Женщина зябко поежилась. – Ночи еще холодные, пойдем ко мне, выпьем чаю, поговорим о том о сем.

Ждан, конечно, с ума сойдет, если не обнаружит ее в постели, но что-то влекло Радомилу к этой женщине, охотница нутром чувствовала силу, исходящую от нее.

– Проспит твой муж до утра, – вдруг сказала Лада. – Хороший у тебя мужик, таких заботливых я еще не встречала в этих краях.

– Откуда тебе знать? – Радомила медленно пошла следом за женщиной.

– Я много чего знаю, но меня никто не слушает. А ты слушать готова, я чувствую.

Изба Лады на отшибе стояла, из приоткрытой двери теплый свет лился, над порогом висели связки сухих трав. Радомила пригнулась, вошла внутрь и обомлела.

Печь у Лады была чисто выбеленная, рядом с ней лавки стояли, да не простые, с затейливой резьбой. Чуть в стороне стол, на нем самовар, сияющий будто солнце. Словно в зеркале, в отполированных боках отражалась комната и насмешливый лик хозяйки, пригнувшейся, чтобы налить воды в кружку. Пол гладко настелен, с балок под потолком пучки трав свисают, у печи шкура звериная лежит, на нее Лада и уселась. Она расставила вокруг тарелки с угощениями, чашки с ароматным чаем и рукой поманила Радомилу к себе.

– И как тебя не ограбили? – удивилась та.

– Они не только слушать не хотят, но и видеть, – загадочно ответила Лада.

– Морок, значит. – Радомила с подозрением понюхала чай.

– Ромашка да малиновый лист. От тошноты поможет.

Радомилу и впрямь немного мутило, но осведомленность Лады ей ой как не понравилась.

– Так кто же ты будешь? – Радомила отпила чаю и взяла протянутую мягкую булку.

– Местная блаженная, вам ведь так мужики у церкви сказали? Можешь поверить им. А можешь, – Лада вперед подалась, ее глаза засияли нездешним светом, – меня послушать и глубже заглянуть.

Не успела Радомила опомниться, как девушка руку к ее животу приложила. От ладони исходило тепло, необъяснимое исцеляющее сияние.

– Ребенок вовремя родится, – сказала Лада. – Крепким будет, здоровым. Но душа твоя не о нем болит, верно говорю?

Радомила нехотя кивнула.

– Дай мне руку, коль не боишься, вдруг я смогу тебе с твоим горем помочь?

Мысли сами собой к Дарию обратились, едва Лада прикоснулась к ладони Радомилы. Женщина нахмурилась, провела ногтем по глубокой линии под большим пальцем, очертила круг, губами причмокнула и надолго замолчала.

– Вот как, – наконец изрекла она. – Был у тебя ребенок, да не уберегла ты его. Страшное с ним случилось, ой страшное. Сейчас он жив, если так сказать можно, по земле ходит, но не принадлежит ей. Навью пахнет. Истерзан его дух, искалечен, надругались над ним и предали.

– Я предала его, – глухо сказала Радомила.

– Не только ты, – заверила ее Лада. – Не повезло мальчишке в этой жизни, да и после смерти ничего хорошего его не ждет. Бедная, бедная душа…

– Ты не причитай, а помоги, если можешь.

Женщина обиженно на нее посмотрела, губы надула, всем видом показывая, что не нравится ей такое обращение.

– Извини. – Радомила устыдилась собственной резкости. – Как подумаю о том, что с ним сделали, такой гнев в душе закипает…

– Есть человек, который помочь тебе в силах, – перебила ее Лада. – Но потребовать за то она может что угодно. Натура у нее такая – меняла, родную мать бы сменяла на горстку блестящих камней, да нет матери у нее.

– Расскажи мне, где искать этого человека.